Семь шагов к счастью - Эмили Гунн
Я подняла голову, волей-неволей сравнивая в зеркале двух совершенно непохожих женщин.
Она — колоритная рыжая девушка с пышными формами, высокого роста и с идеально белой кожей. Как бы ни было неприятно, но следует признать, что таких, как она, можно по праву назвать роскошными.
И я. Среднего роста, шатенка с, как мне всегда казалось, симпатичными чертами лица. Возможно, выразительным взглядом. Однако потухшим и слишком тоскливым, чтобы вызывать в противоположном поле чувственные желания, которые, наверняка, с легкостью вспыхивают в любом мужчине, стоит ему только взглянуть на Сессилию.
В какой-то степени можно было бы понять мужчину, предпочитающего проводить время с ней, а не со мной. Но только если бы он при этом не был МОИМ МУЖЕМ. Вообще чьим бы то ни было чужим мужем, которого без всякого стеснения открыто соблазняла эта особа.
Я ни в коей мере не умоляю вину самого Мартина. Нет! Напротив. Глядя на нее, у меня в голове возникает лишь один въедливый вопрос:
«Зачем?»
Зачем, если ему нравятся такие, как Сессилия, нужно было брать в жены меня?? Для чего он преследовал меня своими ухаживаниями. Задаривал дорогими подарками и цветами. Что это было? Минутное помутнение? Роковая ошибка со стороны Мартина Никса, полностью перечеркнувшая мою жизнь?
Или он изначально планировал жениться на ком-то вроде меня. Послушной, напуганной девушке, без семьи, без близких, которые могли бы поддержать ее и вызволить из золотой клетки, когда раскроется вся жестокость тиранящего ее мужа.
Получается, в роли любовницы Никс всегда видел такую, как Сессилия?
Хм, — усмехнулась я про себя, продолжая наблюдать за самоуверенными движениями красотки, поправляющей прическу, — выходит, и ты всего лишь пешка в руках Мартина Никса, — сказала я ей мысленно.
А вслух услышала в ответ:
— Тебе самой не кажется, что эта игра слишком затянулась? — надменно спросила Сессилия, нанося на большие неестественно-пухлые губы еще больше ярко-малиновой помады.
— О чем ты? — нахмурилась я, приготовившись парировать острый удар ее язвительного язычка.
— О том, что вы с Мартином только притворяетесь парой, а на деле ты давно уже не жена ему. Разве что на бумаге, — фыркнула она. — Скажешь, я не права?
— А кто жена, ты что ли? — пришел мой черед насмешливо улыбаться, припоминая выводы, к которым я только что пришла, рассматривая ее. — Не тешь себя ложными иллюзиями, Сессилия, — выплюнула я ее имя и добавила, разворачиваясь уже к выходу, — Никс никогда не возьмет в жены кого-то вроде тебя. Ты всего лишь очередная марионетка, которую сегодня он использовал, чтобы вызвать меня на эмоции.
Не стала только уточнять, какие именно эмоции. К сожалению, я абсолютно точно чувствовала, что это не была попытка вызвать во мне ответные сомнения со стороны моего чересчур подозрительного и ревнивого мужа. Нет. Увы, но скорее всего это было что-то вроде наказания за мое дерзкое до того поведение. Либо просто способ указать мне на мое место. Дескать я не имею никакого права голоса. И если Мартин Никс пожелает, он может даже открыто завести любовницу и таскать ее всюду с собой. И я ни чем не смогу ему на это ответить.
Однако Сессилии незачем было знать об этом. И я получила искреннее удовольствие, оставляя ее за спиной с вытянутым от услышанного лицом.
Глава 4.
Мы с Мартином все еще остаемся в домике на озере. Он медленно восстанавливается после аварии, но с каждым днем мужу заметно становится лучше. Мы почти не говорим. Врачи утверждают, что Никс замкнулся в себе из-за кратковременной потери памяти. Иногда он задает вопросы. Или говорит нечто настолько непривычное, что я потом долго перебираю сказанное в уме. Мартин сам на себя не похож в последнее время!
Однажды ранним утром, когда солнце только поднялось и ненадолго осветило пасмурное осеннее небо, я сидела у самой кромки воды.
Как раз там, где заканчивалась деревянная дорожка. Порыв холодного ветра пробирал до костей, и я, поежившись, еще сильнее закуталась в теплую куртку. Но воздух был так приятен и свеж, что несмотря на холод, мне не хотелось уходить.
Казалось бы тишь природы, звуки успокаивающие нервы, однако мне почему-то не думалось о хорошем. Напротив, перед глазами стояла ужасная сцена ссоры с Мартином.
Его непреклонность в суждениях. Не желание слушать меня. Ярость. Крики. Однажды Мартин толкнул меня. А в следующий раз было еще хуже. Я ударилась об край стола. А потом был момент, когда муж потерял контроль и… впервые ударил.
Сейчас вопреки всем моим попыткам отвлечься, я вновь прокручивала в сознании тот жуткий эпизод. То, как сильно он ударил меня по голове. А бить Мартин предпочитал именно туда. Потому что так сложнее было распознать следы побоев. Расчетливый мерзавец — уважаемый всеми мистер Никс приобрел привычку подобных ударов после того, как я однажды осмелела и пригрозила подать на него в суд, обвинив в домашнем насилии. Но где уж там! Мне незамедлительно привели миллион доводов того, как на самом деле будут развиваться события. Ведь без личных денег я не смогу ни нанять адвокатов, ни доказать собственную правоту в суде. Однако на всякий случай он решил не оставлять улик. Ведь была еще вероятность, что я придам все огласке. И даже если мне никто не поверит, то шумиха сама по себе уже в достаточной мере навредит репутации Никса.
В тот день от удара я упала, потеряв сознание. Когда же очнулась, то никак не могла вспомнить, что же произошло.
Я оглядывалась в поисках ответов и заметила горничную, сидевшую у моей кровати. С трудом шевеля пересохшими губами, я спросила у девушки, почему я в постели средь бела дня, и что со мной случилось. Но та лишь залилась слезами, не говоря ни слова.
Лишь позже я постепенно начала вспоминать все, что произошло. Грудь сдавило железными тисками безысходного отчаяния. Я больше не видела выхода. Выпроводив Вики, я долго смотрела в потолок невидящим взглядом, понимая, что ничего не смогу поделать.
Единственной эмоцией оставалось лишь сильное желание насолить тому, кто превратил мою жизнь в ад. А самый верный способ ударить мистера Никса побольнее — это испортить его идеальную репутацию.
"Посмотрим, как ты заткнешь рты всей своей болтливой прислуге", — думала я, готовясь вызвать его на очередной сокрушительный скандал.
«Ничего я выдержу, — убеждала себя, качаясь поднимаясь с постели, — главное, что на этот раз у меня будет слишком много свидетелей. Ведь сейчас утро,
