Нерушимый 4 - Денис Ратманов
Я даже не слишком прыгал и радовался, когда мы забили первый гол. Был уверен, что скоро накидаем полную корзину, потому что игра шла, полевые действовали уверено и напористо.
Так и на перерыв ушли, выигрывая со счетом ноль — один, — солидно ушли, не толкаясь в коридоре. Академики. Саныч тоже не ругался. Потому что в гостях заканчивать первый тайм с преимуществом — это дорогого стоит, да и «Заря» — команда крепкая, всегда в верхней трети таблицы.
Мы отдышались, кому надо было отдышаться, и четко, цепочкой выбежали на поле. Я подумал, что опять начнется тотальное доминирование, но ошибся.
У луганчан тоже есть тренер, который их, видимо, накрутил. Известно, что если в раздевалке матом поорать или бутсами покидаться, игра потом иначе. В общем, наверное, их тренер знал слова волшебные, мотивирующие, потому что после свистка начался прессинг уже в другую сторону.
В общем, наши опять были академиками, в то время как луганчане — спущенными с цепи псами.
Тут уж пришлось спасать ситуацию мне. Я превратился в зрение и слух.
Верхом били. Низом били. Головой с углового. Но этот нап просто голову подставил, боднул наугад, и мяч полетел прямо мне в руки. А вот если бы он нацеленно пробил, может, и не получилось бы спасти ворота. Уж очень близко он стоял.
И опять угловой!
Это такая четкая примета: угловых всегда больше в ту сторону, которая обороняется. И с углового нет положения вне игры, даже если противник на одну линию со мной встанет. Тут надо зоны распределить и посмотреть, чтобы «лишний» никто не остался. Потому что в упор ведь расстреливают…
Опасно!
Уф… Опять прямо в руки. Аж волосы зашевелились.
— Думченко, — заорал я. — Чей? Убью, нафиг! Не спать!
Парень развел руками — типа да, виноват. Но мне на него не дал обрушиться Матвеич, налетел коршуном:
— Думченко, твою мать! Кто смотрел? Чей он? Как он смог попасть по мячу, а наших — никого? Ан, он-то ладно, но ты-то!
А еще через пять минут нам поставили пенальти. Нет, я спорить не буду — пенальти был: Колесо в штрафной зацепил их нападающего. Сперва толкались туда-сюда, рука за руку, плечо в плечо… Но когда Колесо ногу сунул — это чистая подножка. А луганчанин и рад стараться, сам свалился, почувствовав касание!
Я сглотнул, сосредоточился на противнике, чтобы прочувствовать его желание. Есть! Правый верхний угол.
Я вытянул руку и прыгнул, хоть он и попытался меня обмануть. Есть! Отбил! Удар был сильным, я отсушил ладонь, но с ключицей все в порядке.
С этого момента пошла совсем другая игра. Теперь волны накатывались на ворота луганчан — и обратно. Потом волна — на наши ворота, и пришлось попрыгать и поорать на защей, но какое-то время равновесие держалось. А потом так стало видно, что на нашу волну — две от них. И теперь выходило, что они сильнее, и уже они академики.
И вдруг — от луганчан пас вразрез, и несется их нападающий, здоровенный, как слон, и прямо по центру, а наши кеглями от него разлетелись, упустили, и нет никого, кроме меня.
Опасно! Нужно спасать ситуацию, и я кинулся в ноги, коснулся мяча… и получил коленом в плечо. Потемнело в глазах. Что — опять? Снова перелом? Неужели врачиха была права? Я скорчился на газоне, ожидая врачей.
Гул трибун слился в фоновый шум, как когда самолет взлетает. Мяча в воротах я не видел, не до того было. Неужели опять поломался? Это как же так? Остеопророз, что ли? Боль растекалась волнами от ключицы и вниз по руке.
Врач подбежал ко мне, когда разрешил арбитр. Оттянул веки, зачем-то посветил в глаза, ощупал ключицу, плечевой сустав.
— Перелом? — спросил я, стиснув зубы.
Врач покачал головой.
— Не похоже. Вроде бы ничего страшного, просто ушиб. Но снимок я бы на вашем месте сделал.
Боль сразу утихла, как капризный ребенок, которого погладили по голове. Мир обрел очертания: радостно ревели трибуны, из-за плеча медика выглядывал Димидко, раздосадованный и злой, и Анжелика, на лице которой читалось торжество. Так и казалось, что вот-вот скажет: «Я же говорила!»
Но Анжелика смолчала. Когда я сел на скамейку запасных, уже не местный врач, а она осмотрела место травмы, вскинула бровь.
— Да, на перелом не похоже.
Я поднял руку. Все было нормально, чуть ныло плечо — и все. Злость на лице Саныча сменилась недоумением, он махнул рукой и убежал следить за игрой, когда Васенцов чудом отбил мяч.
Нет, это не перелом, не разрыв связок и даже не серьезный ушиб. То, что со мной случилось, называют страхом мяча, и в ближайшее время мне придется работать больше не над техникой, а над тем, чтобы перестать беречься.
Осознав это, я уставился на футбольное поле, и в этот момент луганчане забили второй гол. Я выругался — больше на себя. Но играть меня сегодня Димидко так и не выпустил, мы продули со счетом 2:1, а после игры ко мне подошел Гребко, который, помнится, тоже шарахался от мяча, и принялся делиться опытом, как боролся с этим страхом.
Тогда-то я и убедился, что не ошибся. Вспомнил статьи про травмированных спортсменов. Там ведь было об этом, но я считал такие психологические выверты блажью! Думал ли, что сам начну шарахаться от мяча? Футбол, типа, игра простая, гоняй себе мяч — ага! А столько нюансов появляется, что хоть книгу пиши. Своя жизнь со своими законами, и мне придется учитывать новые реалии.
А со страхом мяча справиться, думаю, не составит труда.
Глава 23
Судью на мыло!
Возвращаться из Луганска в Михайловск, чтобы семнадцатого ехать в Днепропетровск, не было никакого смысла, и мы остались на два дня. Пятнадцатое июня посвятили тренировкам, шестнадцатого полдня — тоже, чтобы в пять вечера стартовать в Днепр на автобусе. В Луганске мы тренировались на том же стадионе, где играли.
Матч с «Лори» перенесли, и 27 июня наступит час Иск — к нам в гости приезжает «Динамо-2», где тренером по-прежнему Кирюхин, всеми нами горячо любимый. И если мы ждали игру, как стая гончих — кабана, то
