Мечников. Клятва лекаря - Игорь Алмазов
— Разве Александр Иванович не сказал вам, что современное лекарское дело не в силах преодолеть то, с чем столкнулся мой брат Лаврентий?
— Разумеется, именно это он мне и сказал. Но ведь наша задача — продвигать лекарское дело дальше! — воскликнул я. — И у меня уже готов план, как излечить вашего брата. Но… Стоит сразу оговориться. Высок риск, что во время лечебной процедуры он погибнет.
— Вы хотите сказать, что в ходе вашего лечения он либо выздоровеет, либо умрёт? — вскинул брови Иван Сергеевич.
— Вдумайтесь, господин Кораблёв, — твёрдо сказал я. — Без моего плана он умрёт гарантированно. Шансов выздороветь самостоятельно у него нет. И если бы речь шла о годах жизни, мы ещё могли бы засомневаться, но… Счёт идёт на недели, если не на дни.
Я почувствовал, как в груди вспыхнул добрый огонёк, напоминающий о моей клятве. Видимо, она одобрила это решение. Попытаться спасти, даже если это может убить безнадёжного пациента. Что ж, рад, что магия сама понимает цену этого риска.
— Логика в ваших словах есть, Алексей Александрович, — кивнул главный лекарь. — Но вы ведь понимаете, что для начала мне нужно узнать ваш план? Как конкретно вы собираетесь помочь Лаврентию?
— А здесь всё предельно просто, Иван Сергеевич, — ответил я. — Я проведу оперативное лечение.
— Какое-какое? — не понял он.
— Обезболю, вскрою, достану «существо», а затем зашью все ткани его тела лекарской магией. И он будет жить, — заявил я.
— Погодите, но ведь при взаимодействии с лекарской магией этот паразит растёт! — воскликнул Кораблёв.
— Именно поэтому первую половину процедуры придётся проводить без использования магии, — ответил я. — Её мы подключим только после того, как зараза будет извлечена из организма.
На деле я планировал провести операцию чуть сложнее, чем описал. Обезболить, сделать разрез, затем вырезать опухоль с помощью скальпеля и обратного витка. А уже после, когда образец новообразования будет у меня на руках, дать обратному витку команду уничтожить все подобные этой опухоли метастазы. Это — лучший вариант из всех возможных.
Кораблёв долго молчал. И я прекрасно его понимал. Решиться резать брата в эпоху, когда хирургии как таковой толком нет, очень сложно. Но я намерен его убедить любой ценой. Теперь это не просто мой долг, как врача, что прибыл сюда из двадцать первого века. Теперь это моя обязанность — следовать клятве лекаря.
— У меня нет оснований не верить вам, Алексей Александрович. Но сомневаться я имею полное право, — подытожил Кораблёв. — Мы поступим следующим образом. Сейчас я схожу домой, переговорю с Лаврентием, объясню ему риски. Если он согласится — проведём эту операцию сегодня же.
— Здравая мысль, Иван Сергеевич, — согласился я.
Кораблёв вышел из амбулатории, а я спустился в свой кабинет. В котором, кстати говоря, уже стало весьма прохладно. Надо сюда какой-нибудь огненный кристалл прикупить. Раз в этом мире есть холодильники, значит, и обогреватели на основе магии успели изобрести.
Пока Кораблёв ходил к своему брату, меня успел посетить необычный пациент. После череды заболевших ОРВИ и работяг, надорвавших позвоночник, этот больной выглядел особенно контрастно.
Молодой человек лет двадцати пяти — тридцати, держась за голову, вошёл ко мне и рухнул на кушетку. Его лицо было красным, но даже одного взгляда на цвет его кожи мне хватило, чтобы понять — это не из-за мороза.
— Господин Мечников, уважаемый, сил нет больше терпеть. Помираю! — заявил он. — Голова раскалывается, будто меня по ней кто-то булавой ударил.
Боль в голове — это очень распространённый симптом. Говорить он может чуть ли не о каждой третьей болезни. Но любой врач, услышав о таких жалобах, в первую очередь проверит давление.
— Сейчас разберёмся, не беспокойтесь, — уверил его я, затем достал тонометр и присел на кушетку рядом с пациентом. — Напомните, как вас зовут?
— Егор, — коротко представился он. — Работаю в местной типографии. Грамоту хорошо знаю. Но сегодня меня владелец отпустил. Я сознание потерял прямо на рабочем месте. Залил чернилами новую газету! Думал, меня начальник убьёт, но — нет. Он всё-таки человек понимающий, сразу посоветовал мне пойти к вам.
Пока Егор рассказывал о произошедшем, я измерял его давление. В идеале в этот момент говорить не стоит, но кардинально от этого результат не изменится. То, что рассчитывал увидеть, я увидел. Давление огромное — сто восемьдесят на сто двадцать. Для молодого человека это слишком уж много.
Да это и для пожилого много, но если такой уровень встречается у пациента, возраст которого не превышает тридцати-сорока лет, стоит задуматься о вторичной гипертензии.
Щитовидная железа, почки, надпочечники — нарушения всех этих органов могут стать причиной болезни. Вопрос только в том, как мне это проверить? Лаборатории, УЗИ и прочих прелестей двадцать первого века у меня нет.
Придётся извлекать симптомы самым надёжным способом. Сбором анамнеза заболевания.
— Скажите, Егор, какие-либо симптомы кроме головных болей присутствуют? — уточнил я.
— Да практически нет, Алексей Александрович, — пожал плечами он. — Слабость постоянная, грудь спирает… Мочусь часто!
Последнее, скорее всего, из-за того, что почки пытаются убрать излишек жидкости и снизить давление. Есть такой механизм защиты организма от высокого давления. И он вовсе не означает, что у Егора больные почки.
— А когда всё это началось? — поинтересовался я, попутно колотя больного по пояснице. Однако на это он никак не отреагировал. Значит, острого воспаления мочевыделительной системы в данный момент нет.
— Да мне, если честно, стыдно признаться… — промямлил он. — Не знаю, как вы отреагируете на это. Но у меня есть подозрения, с чего началась болезнь.
— Можете не стесняться. Говорите как есть, — попросил я. — На приёме у лекаря лучше не скрывать никаких деталей.
Егор тяжело вздохнул, после чего произнёс:
— Я неделю назад был в Саратове. Выпил в кабаке и повздорил с одним магом. Вы только не подумайте, Алексей Александрович, я дворян очень уважаю! Просто дурная голова решила за меня… В общем, хватило мне мозгов его оскорбить.
— И что произошло дальше?
— Спасибо этому доброму господину, что он меня не убил! — воскликнул Егор. — Зато ударить каким-то заклятьем он меня всё же смог.
Та-а-ак. А вот это — очень недобрый нюанс. Если передо мной проклятье, то далеко не факт, что я
