Нерушимый 2 - Денис Ратманов
Сквозь стенку сосуда я просочился к травмированной отечной мышце, увидел поврежденные мышечные волокна, тромбы, залепившие капилляры, прибывших на пиршество лимфоцитов. Мысленно я увеличил картину — так, чтобы видеть сами мышечные клетки, красные, волокнистые, продолговатые…
Интересно, смогу ли ускорить процесс заживления? Я коснулся покореженного, опухшего мышечного волокна. Сперва — очистить сосуды от тромбов, восстановить их. Дать под зад лимфоцитам — чтобы быстрее убирали поврежденные клетки. Мысленно собрать белки, циркулирующие в крови, необходимые для постройки новых волокон, и направить к травмированным клеткам.
— Саня, все хорошо? — спросил Витаутович будто издалека…
И я потерял сосредоточенность, осознав, что лежу на больничной койке и гляжу в потолок.
— Все хорошо. Голова только кружится. Дайте мне десять минут.
Витаутович понимающе кивнул. Я теперь знал, что возможность подлечиться есть, удастся ли ею воспользоваться? Разжигать огонь заново не пришлось — он все еще полыхал, я оказался там, откуда меня вышибло — внутри поврежденной мышцы. Так. Придется поработать.
Найти поврежденные волокна. Восстановить сосуды. Запустить лимфоцитов. Ускорить регенерацию. Жаль, что получается работать не по площади, а только там, где я вижу повреждения.
Подлатав грудинно-сосцевидно-какую-то-там мышцу, я заставил мышечные волокна тихонько сокращаться, прокачивать кровь, воссоздавать новые вакуоли, заряженные энергией митохондрии и прочие составляющие клетки, в результате чего получались… как бы их назвать… суперклетки? Пусть будет так, суперклетки, которые умели использовать энергию пока непонятной мне природы намного эффективнее, чем до этого.
Огонь угасал, и я ускорился. Подкожная мышца шеи, она же платизма, была тоньше и слабее, но отсутствовал целый ее кусок, потому пришлось отращивать сперва сосуды, потом — суперклетки, переплетать их между собой. Полностью восстановить мышцу и кожу не получилось, но я заложил основы для регенерации.
Казалось, прошло часа три, но, когда я открыл глаза, тренер улыбнулся:
— Точность — вежливость королей. Уложился ровно в десять минут, Сань! Никак отладил внутренний хронометр?
Я пожал плечами, не понимая, как так вышло, потом подвигал головой вверх-вниз, по сторонам, поднял руку и не ощутил боли. Правда, чувствовалась небольшая скованность, кожу тянуло.
— Так когда, вы сказали, у меня бой? — спросил я и добавил: — И про обед я не забыл!
Витаутович улыбнулся правым уголком рта, оттянув его чуть ли не до уха, и отражение солнца, которое горело в моей груди, я увидел в зеленых глазах тренера.
— Ты уверен? — усмехнулся Витаутович.
Я молча отодрал повязку и повернул к Витаутовичу травмированную сторону шеи, тот цыкнул зубом и сказал:
— Сейчас приглашу дежурного, пусть осмотрит тебя. Хорошо, что он не видел, в каком состоянии тебя привезли… Хотя нет. Поспи. Любой ресурс конечен, тебе надо восстановиться, а все подобные процессы происходят во сне. У тебя есть два часа, а я пока аннулирую заявку на снятие с соревнований спортсмена Нерушимого.
На языке вертелась сотня вопросов касаемо пробудившейся силы, но почему-то я был уверен, что даже сейчас Витаутович изобразит непонимание.
— Никакой заявки вы не подавали, — блефанул я, но моя уверенность на пару секунд ввела Витаутовича в ступор.
Он погрозил пальцем, и я понял — все-таки не подавал, тянул до последнего, полагая, что я смогу восстановиться. Это окрылило. Верит, верит в меня товарищ Тирликас!
— Спи, — сказал он. — Два часа. И помни, что любой ресурс конечен.
Он протянул мне протеиновый батончик и, сунув руки в карманы белого халата, направился к выходу.
Выключился я, как только закрыл глаза. А добудиться меня долго не могли: трясли, похлопывали по щекам, звали.
Зато я сразу сориентировался, где нахожусь и что следует говорить. Над кроватью навис врач с кислым и усталым лицом, и в мятом халате.
Подбоченясь он возмущался:
— …теперь любую обморочную барышню в больницу тащить?!
— Каротидный гломус, — проговорил я, и врач подавился своими словами. — Меня во время поединка ударили в шею, как раз туда, и я вырубился. Давление упало, подумали, наверное, что внутричерепная гематома. Решили перестраховаться.
Я встал с кровати, покрутил головой, поприседал, замер на одной ноге — проверить, не поведет ли в сторону. Врача, судя по бейджу, звали товарищ Ямяк А. С.
Товарищ Ямяк потряс стопкой листов под носом Льва Витаутовича:
— А это что? Вы зачем из меня дурака делаете? Тут написано… — Он приосанился и прочитал: — «Рваная рана в области шеи». Вы издеваетесь? Вам больше заняться нечем?
Витаутович попытался сделать честное лицо, но оно получилось придурковатым.
— Перепутали, наверное, пациентов. Извините. Идем, Саня.
— Погодите! Он весь в крови. Откуда кровь? — не унимался врач.
— Из рассеченной головы соперника, — ответил я не оборачиваясь.
Голова, надо отдать должное, кружилась, но скорее от голода, потому что мой организм исчерпал резервы, неестественно быстро выстраивая новые ткани.
На выходе из больницы я заглянул в блестящую табличку с надписью «Приемное отделение», где в бронзовом отражении всмотрелся в рану. Розовое пятно грануляции повторяло укус, даже следы от зубов остались.
Тем не менее, приехав в «Центральный», мы все равно сперва заявились к организаторам, которые при виде меня чуть в обморок не попадали. Меня потащили на медицинское освидетельствование, где врач, ничего не понимая, долго скреб на моей шее розовую кожицу, полагая, что это наклейка, под которой прячется настоящая рана.
Убедившись в обратном, он дал разрешение, и меня внесли в список участников. Только после этого Витаутович вместе со мной пошел в столовую — проконтролировать, чтобы я не нажрался котлет на радостях, а выпил очередной белковый коктейль. Два.
Частично утолив голод, я стал замечать заинтересованные взгляды и перешептывания за спиной. Если до поединка с Васютиным меня мало кто запомнил, то теперь, похоже, я стал звездой, все хотели поближе посмотреть на терминатора, который будет драться с перегрызенным горлом. Правильно Витаутович предложил заклеить место раны — чтобы вопросов не возникало, куда рана делась и откуда было столько крови. Заметив, что к нашему столику направляется съемочная группа, тренер наклонился над столом и проговорил:
— Допивай. Уходим. Сперва — к витрине, потом — быстро на выход.
Боковым зрением я заметил красивую журналисточку из «Первого областного ТВ», которая брала интервью у Борецкого. Как только мы сменили траекторию движения, она целенаправленно зашагала к нам. Допив коктейль, я чуть ли не бегом удалялся в комнату ожидания, где нервно перетаптывались участники заканчивающегося круга.
Я сел на край лавки, закрыл глаза и привалился к стене. Ощущение было, что
