Тайна дома № 12 на улице Флоретт - Владимир Торин
Дядюшка между тем продолжал:
– Назвал бы я это видом помешательства? Несомненно. Безумием? В определенной мере. Прекрасно тебе знакомое растиражированное газетами, вроде «Сплетни», выражение «безумный ученый» не взялось из ниоткуда. Безумные ученые… Этот город знает множество подобных примеров. Взять того же Некромеханика из Фли или… ты помнишь Ричарда Эйфрига, бывшего доктора и нынешнего пациента-хроника из Больницы Странных Болезней?
– Тот, у которого жабьи перепонки?
– Нет, то мистер Болтоу. У доктора Эйфрига нет рта, зато имеются в наличии шесть пар ноздрей. Так вот, когда-то он был талантливым исследователем и хотел научить людей свободно дышать в пыли, которая расходится от Пыльного моря. Это значительно облегчило бы жизнь на Набережных, помогло бы морякам, акванавтам и исследователям. Цель, и правда, благородная. Вот только он ставил свои эксперименты на жене и детях, а потом, когда они умерли мучительной смертью, стал отлавливать на Набережных поздних прохожих, которым не посчастливилось оказаться в квартале Старых Маяков. В итоге он все же сделал так, что его подопытные научились дышать пылью, но только лишь ею. Без пыли, все они задохнулись: в архиве Больницы Странных Болезней хранятся фотографии тел этих несчастных – довольно неприятное зрелище. Помимо прочего, доктор Эйфриг ставил опыты и на самом себе, поэтому сейчас он вынужден дышать при помощи специального пылевого генератора. – Доктор Доу тяжко вздохнул. – Я знал его еще в те времена, когда он был хорошим врачом, любящим мужем и отцом. Но в какой-то момент безумие завладело им. Он до сих пор считает, что, если бы полиция не схватила его тогда над телом очередной жертвы, он бы довел эксперимент до конца, и тот завершился бы успехом.
Джаспер поморщился. Все эти хроники из больницы его пугали. Как-то он столкнулся с одним на лестнице, и тот потом еще неделю снился ему в кошмарах. И все же он понял, к чему ведет дядюшка.
– Ты думаешь, что профессор, к которому мы едем, такой же безумный ученый? И что он привез монстра в Габен, чтобы… исследовать его?
– Полагаю, что так. Как только я узнал о цели старой экспедиции, все встало на свои места. Мисс Полли говорила, что с него все началось. Думаю, именно это она и подразумевала. Профессор Грант привез Карниворум Гротум в Габен. Но возникает вопрос: как прятать ото всех подобного монстра? Ответ очевиден: профессор построил дом у канала – там он и поселил свое растение. А затем, для того, чтобы разделить свою обычную жизнь и все, что касается запрещенных исследований, он и придумал себе вымышленную личность. Думаю, после этого он поселил в доме тех людей. Я не представляю, где и как он нашел тех, кто согласится ему потворствовать, но все говорит о том, что основная задача жильцов дома № 12 на улице Флоретт ловить жертв и скармливать их «самому прожорливому и кровожадному растению в мире».
Джаспер кивнул.
– Шнаппер ловит мелких жуликов, а миссис Паттни заманивает учеников!
– Уверен, и прочие замешаны. И у каждого из них свой способ поиска и ловли жертв.
– И ты еще говоришь, что профессор Грант не злодей?
– Пока мы ничего не знаем наверняка. Предположение – это просто предположение. У нас нет доказательств, нет никакого признания. Все описанное мною выше, это всего лишь умозаключения, построенные на…
– Да-да! – нетерпеливо перебил Джаспер. – Он не злодей, но между тем его прихвостни скормят Полли этому… этой… твари через два дня! Кстати, – он вдруг задумался, – а почему не отдать ее на съедение сразу?
Доктор Доу пожал плечами.
– Быть может, у Карниворум Гротум свой график питания. Все это только предстоит выяснить…
– Даже не представляю, как Полли все это узнала.
Доктор кивнул.
– И я тоже. Я ее очень недооценивал.
– Но что мы будем делать, когда прибудем на место и встретимся с профессором Грантом?
Доктор Доу пожал плечами.
– Все, что потребуется, чтобы вернуть мисс Полли. – Он стиснул зубы, его глаза вдруг яростно блеснули. – Мы будем требовать, угрожать, блефовать, шантажировать, если придется.
– Но что если он вообще откажется с нами говорить?
Доктор Доу прищурился.
– О, Джаспер, – сказал он с едва уловимым презрением в голосе, – почти всех безумных ученых объединяет одна общая черта – это тщеславие. И еще болезненная тяга выдать глубокомысленный монолог или вступить с оппонентом в не менее глубокомысленный диалог, когда речь заходит об их работе.
– Почему ты так думаешь?
Доктор Доу отвернулся и уставился в окно. А затем одними губами едва слышно произнес:
– Потому что я могу часами говорить о тварях-болезнях.
***
Из-под потолка просачивалась вода. Капля за каплей падали вниз, разбиваясь о выщербленный каменный пол.
Стуку капель вторил детский смех. Звонкий и радостный.
Полли ненавидела этот смех. Ей казалось, что его ввинчивают ей в голову. Этот смех ни на мгновение не смолкал вот уже пять часов… или, может быть, шесть? Или… она не знала, сколько времени находится в этом подвале. Фитиль стоящей примерно в ярде от нее керосинки меняли уже два раза и один раз пополняли запас керосина.
Здесь не было окон, и лишь где-то за ее спиной располагалась дверь, начинающая подземный ход, по которому ее сюда притащили. Плечами, ногами и поясницей она чувствовала сквозняк, тянущий из-под этой двери.
Полли замерзла. В подвале было холодно и сыро, она уже не чувствовала ни рук, ни ног, зато превосходно ощущала лопатками твердую спинку стула, к которому ее привязали.
Одна, глубоко под землей, сидящая в кругу тусклого дрожащего света. Ей было страшно. И страх этот чуть отступал лишь перед ее гневом: уже второй раз! Второй раз за какие-то полторы недели ее похищают! Да что же не так с этим городом?! Она уже может здесь подрабатывать – дать, к примеру, объявление
