Пункт выдачи № 13 - Михаил Северный
Фёдор икнул, затмив мою невольную дрожь. Слюна маленького оборотня капнула мне на плечо. Хорошо, что не кислота.
— А мясо мы любим живое, сочное, ещё трепыхающееся на вилке. Я ещё не пробовал — маленький. Да и времена уже не те. Но отцы могут вспомнить, как снимать шкуру с ещё живого пленника и поддерживать в нём жизнь, отрезая по кусочку.
Бедный Федька так заорал, что пришлось заткнуть ему рот и смотреть в выпученные от страха и мокрые от слёз глаза.
— Хватит, — сказал я и отодвинул свободной рукой парнишку за спину. — И ты перестань, руку мне отгрызёшь, тогда никто не спасёт. Успокойся. Дыши ровно, я забираю ладонь.
***
Сейчас мы уйдём, но перед этим вопрос не по теме. Ты вообще соображаешь, когда с тобой говорят?
Псих закивал очень усердно. Мы с пацаном переглянулись и не поверили ему.
— Не похож ты на того, с кем можно серьёзно говорить. Ты вообще слова кроме «конфетки» знаешь?
— Знаю, — прохрипел Фёдор. — Всё знаю, хозяин. Не бей.
Прогресс.
— А чего ж ты молчишь постоянно?
— Б-боюсь. Не люблю разговаривать. Б-боюсь людей.
— Дурак. Если бы говорил, может быть и без всего этого обошлось, хотя вряд ли. Таких как ты, любителей детишек, нужно лечить током и кулачками.
Он промолчал, не стал спорить или отнекиваться, просто испуганно хлопал глазами.
— Мы сейчас уйдём, но ещё немного погуляем по твоим владениям. Холод приложи к синякам, но из кабинки своей не выходи. Никого подозрительного здесь не видел в последнее время?
Распухшее лицо пожало плечами.
— Ясно. Ладно, сиди — отдыхай. И подумай о чём мы тут с тобой говорили, хорошо подумай.
Отмахнувшись от плохого настроения и угрызений совести, я поднялся и показал парнишке на выход.
— Никуда не уходи.
Бедный Федя дрожал, вытирая красные сопли руками.
****
Бус виднелся во мраке вдали. У парнишки зрение было получше, и он подтвердил, что видит их — ждут.
— Что дальше, дядя Игорь?
— Полегче, нашёл дядю. Как думаешь, не перегнули палку?
Всхлипывания были слышны даже на улице, и я до сих пор чувствовал себя неловко.
— Всё, кости целы, мышцы не полопались, мясо целыми кусками. Ничего с ним не будет, дядя Игорь. Только штаны намочил и кошмары будут сниться, но мы этого и добивались. Вы что-то ещё от меня хотели? Давайте сделаем, а то мама будет беспокоиться.
Я и забыл, что детей с собой таскаю вечером по кладбищам. Чем я лучше Феди в итоге?
— Ладно. Нужна твоя помощь. Говорят, что нюх у тебя как… ну ты понял.
— Что там у вас? Старая футболка? Я давно учуял этот комок в кармане. Запах живого мертвеца.
— Оживленного, — уточнил я, доставая тряпочку. — Оторвал кусок рукава для дела. Шеф компенсирует, надеюсь. Ну так что, тебе нюхать надо или как?
— Дайте сюда, — сказал парень и зарылся носом в тряпочку. Я деликатно отвернулся, пока он фыркал и вдыхал кислый запах мёртвого.
— Дальше что?
— На кладбище есть большие перекрёстки, на четыре стороны открытые. По-моему, три штуки. Один соединяет новое и старое кладбище. Это центральный. Ещё один слева от него выходит на пригород, оттуда приезжают деревенские. Справа небольшой выходит на старый город. Может, ещё есть… Я не уверен. Ты быстро бегаешь?
— Особенно на четырёх, — улыбнулся юный оборотень. — Что сделать нужно?
— Пробегись по всем перекрёсткам, выйди на центр каждого и занюхай, нет ли рядом чего, пахнущего как эта тряпочка.
— Под землёй?
— Ты догадливый.
— Друга ищете?
— Я вижу, у вас тайны быстро расходятся. Коллегу ищу, из ваших.
— Я знаю про Гнулла.
— Вот и хорошо. Тогда сделай всё быстро, но качественно. Если на перекрёстках что-то есть, ты не должен пропустить.
— Отвернитесь, — попросил парень, снимая футболку. — Я должен перекинуться.
Я сделал это с огромным удовольствием. Перевоплощение в оборотня нормальному человеку лучше не видеть — потом в кошмарах приходят картинки или даже во время еды, что ещё хуже. Ломаются кости, рвётся кожа изнутри, череп выгибается как мыльный пузырь, глаза стекают по щекам, и шерсть лезет пучками. Не знаю, что испытывают оборотни, но мы получаем приступы рвоты.
Помню, как взяли в плен вовкулаку противника и, обмотав цепями, привязали к пушке. Хотели дождаться начальства и распоряжений, что с языком делать. До ночи сидели, но так никто и не приехал. Сели кружком вокруг костра, баночки открыли с тушёнкой и только приступили к ужину, как оно мясо почуяло. Тело начало биться в судорогах, гордо раздулось от попыток выть, и многотонное орудие завибрировало от злобы привязанного ублюдка.
— Чего это с ним? — спросил Сурен, даже ложку не донёс до бородатой пасти.
— Хрен знает, может, яд принял, — предположил Офис и протёр очки.
— Полнолуние, — зарисовался я знаниями и ткнул пальцем в небо. — Они в это время сильнее в разы.
— Гонец, ты знаешь, где твоё… — начал было невежда Сурен, когда пленника будто разорвало изнутри. Он повис на цепях, как сдохнувшая летучая мышь, и потоки крови летели вниз и пропадали, не касаясь земли. Тряпка, затыкавшая рот, полетела вперёд по ниспадающей траектории, и волк завыл во всю мощь чёрных лёгких. Солдаты повскакивали, роняя ложки, консервы, подставки. Костёр вспыхнул, зашипел и потускнел. Тело на стволе корчилось в муках и обрастало иголками волос.
— Надеюсь, у вас есть серебряные пули, — объявил я, пряча пару кусков хлеба в вещмешок.
— Или что? — Сурен схватил меня за воротник и рывком поставил на ноги. — Или что, курьер? Что с нами будет, курьер?
— Или придётся стрелять из пушки.
Снаряды у них были подотчётные, и бахать посреди ночи, открывая позицию и сводя с ума ничего не понимающих генералов, не хотелось, но визжащая и увеличившаяся в два раза тварь помогла решиться. Выстрел был произведён без команды из штаба, без приказа командира подразделения, без глазомерной подготовки, без пристрелки цели и прочих сложных штук.
Они просто подняли пушку повыше и грохнули так, что
