Дом колдуна - Мэри Блум
После обеда мы покинули гостеприимный дом, откуда нас буквально были рады выставить. Братец лично проводил нас до двери и лично ее за нами захлопнул, когда мы с улыбкой пообещали, что обязательно заедем еще. Вкусные у них обеды.
— А вечером нас пригласили в один модный клуб, — объявил Глеб, пока мы шагали к машине. — Если верить блондиночке, а после трех раз у меня нет причин ей не верить, местечко там роскошное. А то ты вечно жалуешься, что по одним забегаловкам ходим… Смотри, как о твоих интересах пекусь!
Ага, даже в минуты оргазма ты печешься исключительно о моих интересах. Как мило.
— Так что посмотрим, как отрывается развратная столица. Окунемся в мир похоти и гордыни, — подытожил друг и плюхнулся за руль. — Ну а теперь куда? Домой или еще покатаемся?
— К деду, — после паузы ответил я.
Вообще, он сейчас далеко отсюда, в Родном поле, в его родной земле — но мне захотелось взглянуть на еще один дом, который я мог назвать своим. Мой личный водитель без лишних вопросов завел машину, и, петляя по мощеным улочкам, наш спорт-кар помчался к новой цели. Дорогу мы оба отлично знали: Глеб приезжал туда с братьями и отцом на каникулы, а я прожил там целых шесть лет, которые дед посвятил исключительно мне.
В мои три года он забрал меня от отца, ужаснувшись условиям, в которых я рос. Дед тогда уже отошел от дел и, обосновавшись в столице, пытался влиться в ее светскую жизнь. Оборотистый, хозяйственный, но немного наивный — своим трудом, своим умом он заработал себе статус дворянина, спас бизнес разоряющегося рода, женился на наследнице и думал, что этого будет достаточно, и хотя бы на старости лет хотел, чтобы общество его наконец приняло. Однако недооценил чужой снобизм — и люди, которые с радостью принимали его деньги, с кислыми минами принимали его самого. Своим в этой тусовке он так и не стал. Зато, нагрянув в гости к отцу, внезапно обнаружил меня, нетронутого как чистый лист, и выбрал себе новое занятие: воспитать из меня аристократа. Отец особо не возражал, если дед не будет препятствовать его планам воспитать из меня колдуна. Дед тоже не возражал.
В итоге воспитывали они меня на пару: один твердил “ты станешь сильным колдуном, от которого все будут шарахаться”, другой — “ты станешь дворянином, заведешь знакомства, будешь сходиться с императором, высоко поднимешься”. В одном месте меня учили показывать факи, в другом — манерам и этикету. Одному был нужен отвязный колдун, другому — утонченный аристократ. Сложно даже объяснить, как они тогда рвали мне мозги — потому что две эти максимы друг с другом не сочетались никак.
— Приехали, — Глеб остановился у дома, который раньше снимал дед.
Из двухэтажного особняка за витой оградой раздавались музыка и голоса — сейчас там жили совсем другие люди. Глазами я легко нашел окно своей бывшей комнаты, где стоял каждые выходные с утра, прислонившись ладонями к стеклу, и ждал отца, который приезжал за мной. Иногда он опаздывал, иногда отменял, но за все шесть лет, что я жил неподалеку с дедом, ни разу не пришел просто так, чтобы проведать меня, принести какую-нибудь игрушку, спросить, как дела. А ведь до какого-то момента своей жизни я его почти боготворил — типичная ошибка ребенка, которым пренебрегают.
— Да, ты-то был его любимым внуком, — немного с завистью протянул Глеб, стоя рядом и думая о чем-то своем. — Потом Сеня потому что умный, потом Женька потому что послушный, а я вообще последний… Помнишь, как он меня называл? Маленький дикарь, — довольно, даже гордо хмыкнул он.
Ну да, до появления меня в Родном поле основным развлечением Глеба было драться с деревенскими мальчишками. Можно сказать, я внес разнообразие в его жизнь. Зато мои манеры пошли корове под хвост.
— А каково это — быть самым любимым? — всерьез задался вопросом друг.
— Дед всех любил.
Он был из тех, кому нужны любимые. В отличие от моего отца.
— И все-таки ты был самый-самый! — не унимался Глеб. — Так хотелось тебе за это навалять! А ты на меня даже не жаловался…
— А должен был?
— Мне тебя в пример ставили, между прочим. Прям как Женьку! Только ты не плакался, как он…
— Мне просто нравилось тебя бить, — отозвался я.
Каждый раз, когда Глеб приезжал с отцом и братьями в гости, все манеры, которым меня так тщательно обучал дед, мигом забывались. С Глебом мы сцеплялись чуть ли не с порога — по любому поводу — и лупили друг друга до самого их отъезда обратно в Родное поле. Вопли тогда носились по всем углам. Сеня нас даже не разнимал, просто ходил в наушниках, а Женька усиленно старался не попасть под раздачу, радуясь, что хоть здесь Глеб кидается не на него.
Однажды я слышал, как дед ругал дядю Николая, что младший у него растет дикарем, и даже предлагал забрать его к себе, чтобы воспитать вместе со мной. Но дядя ни в какую не хотел отдавать сына и даже сказал: какой нормальный отец отдаст? А мой меня отдал — мне тогда очень не понравилась эта мысль. И всякий раз, когда Глеб пытался мне навалять за то, что я более любимый внук, я хотел ему навалять за то, что он любимый сын.
Ну а потом дед умер. В один нелепый солнечный день я пришел из гимназии домой, а слуги сообщили, что его больше нет. Отец как всегда оказался в своих бесконечных разъездах. Его никогда не было рядом, когда он был нужен. Зато к вечеру приехал дядя, организовал похороны и забрал меня к себе. Отец и тут не возражал и из еженедельного стал ежемесячным. А иногда приезжал и реже. Приезжал, давал задания, проверял предыдущие, делал свои дела — наивно думать, что приезжал он только ко мне — и уезжал. А я оставался… Первое время чувствовал, что я совсем один, а потом вдруг понял, что пока рядом Глеб — а он с тех пор всегда болтался рядом — я не один. Друг, конечно, не заменял отца, но рядом с ним отец был мне не так нужен. А потом и вовсе отпустило.
На улице уже начало заметно темнеть, когда мы поужинали. Ни родственников, ни знакомых, к
