ЧОП "ЗАРЯ". Книга вторая - Евгений Александрович Гарцевич
— Сделаешь глупость, и он умрет. — улыбнулась Барыня, — сделаешь еще одну, и священнику отрежут язык, еще одну и…
— Да, понял, я понял! Куда грести? — я навалился на весла, чтобы быстрее уже со всем разобраться.
— Держись за первой лодкой, идем пока вдоль берега. Кстати, есть и другие варианты, ты можешь примкнуть ко мне, — удивила меня Барыня, я даже с ритма сбился, ударив себя веслом в грудь.
— Спасибо, я подумаю, — я вежливо улыбнулся, а сам стал думать совсем о другом.
По плану, который я успел нафантазировать, в момент слияния с призванным фобосом, я и ударю. Чем именно, пока не знаю, надеюсь, что старик — маг, а не библиотечная крыса. В этот момент Стеча уйдет в инвиз, а Гидеон с Баншей по команде Белки устроят бунт. Все монашки с нами, в лагере только мужики, причем по моему досье, самого низкого ранга. И ребята на одних способностях должны вытянуть, даже кандалы не остановят. Гидеон наболтает и замедлит, а Банши выдаст свое фирменное. Жаль только, что я опять все пропущу.
Барыня шикнула на меня, выдернув из задумчивости, и приказала сушить весла, пригнуться и замереть. По озеру довольно далеко от нас коптила небо какая-то баржа. Пропустили ее, покачиваясь на волнах и всячески пытаясь слиться с грязной скалой на нашем фоне, и поплыли дальше. На глубину не выходили, все время держались под берегом, так чтобы нас не увидели со скал.
Где-то рядом уже начиналась жизнь — мелькнула верхушка столба с нечитаемым указателем. В просвете между скалами, на время которого меня заставили догонять ускорившихся гребцов, засветился изгиб раскатанной дороги. Еще был звук моторки, натужный — кто-то на повышенных оборотах продирался сквозь снег.
За поворотом мы встретили одинокого рыбака в маленькой лодочке. Я даже разглядеть его не успел, как монашка из первой лодки выпустила в него черную дымящуюся ленту. У нее в руках блеснуло что-то похожее на наши огневики, но, видимо, с иным принципом — моя Zippo развеивает тьму, а у них — создают. И никакого факела или жаровни не нужно. Рыбак взмахнул руками, тупо уставился на черное пятно на груди, не понимая, что происходит, и рухнул в воду.
— Размялся? — спросила Барыня, когда мы проплыли еще несколько километров, а я криво улыбнулся. Не то слово размялся, скорее заеразмялся, горит уже все и связь с Белкой скачет. — Немного осталось, видишь скалу, похожую на череп?
— Там какие-то огни… — я потряс головой и прищурился, сходство с черепом было поражающим, метров пятнадцать в высоту, прямо на берегу стояло нечто, будто действительно верхушка костяной головы. В глазах горел огонь, добавляя образу жути, плюс балкон на месте провала, где должен быть нос, а довершали образ бревенчатые ворота, напоминающие зубастую пасть. — Кажись, занято?
— Это старая шахта семейства Львовых, — Барыня рассуждала так, будто мне должна о чем-то говорить эта фамилия. — Старик любил такие шутки, везде наводить жуть. Хотя пока ее охранял Прайд, здесь всегда было спокойно. Все-таки один из лучших отрядов Ордена. Я давно не слежу за верхушкой, не знаю, кто там сейчас на первых местах.
Барыня замолчала, опять погрузившись в воспоминания. А мне и сказать было нечего, может, и хочется следить, забираясь поближе к вершине, но что-то недосуг последнее время. На первом традиционно отряд Императора, про Прайд я что-то читал в «Орденском листке», что-то про планы освобождения из-под тумана Енисейской губернии.
— Но это было очень давно, — очнулась женщина, и морщинки вокруг ее глаз разбежались во все стороны. — Сейчас нам придется поработать за орденских и немного подчистить свежие разрывы на пути.
— А нам туда зачем, лаборатория Бейльштейна там?
— Нет, — покачала головой Барыня. — Лаборатория ближе к городу, но здесь есть старый проход. А нам не нужны лишние свидетели. Поднажми.
Глава 21
Чем ближе мы подплывали к шахте, тем меньше мне хотелось в нее заходить. На иррациональном уровне ощущений оттуда смердило. Липкая взвесь затхлого страха, боли и страданий оседала на одежде. Так бывает летом, когда вдалеке проедет поливальная машина, донеся до тебя мельчайшие частички воды. Хотя там, особенно если жарко, то бывает приятно. А сейчас хотелось только плотнее кутаться в прокисший ватник и стряхивать эту мерзость с лица и головы.
Разбираться, что это — веками концентрируемая алчность золотой лихорадки или разбитые в прах людские мечты и надежды, не хотелось. Черная Барыня, наоборот, расцвела, словно рыба, которую выбросили в воду. Что-то бубнила под нос, периодически погружаясь в воспоминания.
— Богатая шахта была, двести лет уже пустует, а столько силы осталось, — Барыня запрокинула голову и глубоко вздохнула. — Чувствуешь разрывы?
— Нет, только осадок мерзости, — я сплюнул, пытаясь отделаться от ощущения, что все мои чакры забиваются негативом так, что никакой йоговский гуру меня не очистит.
— Что же, может быть, ты не так уж и силен, — разочарованно вздохнула Барыня. — Я свечку не держала, но до сих пор многие шепчутся, что у Львовых секретов по шкафам побольше, чем золота в этом озере. Очень быстро они тогда поднялись. Самую богатую шахту получили и меньше чем за год, могли купить уже не только молчание недовольных, но и расположение императора. Нас ждет веселая прогулка, я чувствую, как минимум пять разрывов.
На берегу нас встречали несколько бойцов из отряда Барыни. Оглядывались на вход в скале, но ловили концы лодок и вытаскивали их на берег. Я посмотрел на шахту, вблизи все еще похожую на череп, но уже не такую грозную. Наваждение от картинки спало, сменившись общим тревожным фоном и далекими подвываниями, идущими будто из-под самой земли. Желтые зубы мертвеца превратились в подгнившую бревенчатую стену с треснутыми воротами. Горящие огнем пустые глазницы оказались толстыми походными жаровнями из арсенала Барыни. А белым костяным лбом на самом деле была старая выцветшая от воды и ветра вывеска с полустертыми буквами и гербом в форме морды льва.
— Все готово? — спросила Барыня, спрыгивая на землю.
— Да, госпожа, — тихонько опустив голову, ответил один
