Сергей Недоруб - Севастопольский Дозор
– Я не предавала его!
– Он считал по-другому. – Я уже начинал задыхаться.
– Он никогда не любил меня!
– Нет! Ты была для него всем! Ты – лучшее, что он видел! Ты – потерянное Дитя Баланса!
Свет погас не сразу. Фары поубавили в агрессивности, словно недоумевая, как так получилось, что в них больше нет нужды. Двигатель недовольно взрыкнул и сбавил обороты до минимума.
Веда ошарашенно захлопала ресницами. Клумси недовольно фыркнул.
– Ты не просто так работала в Женеве, – продолжал я, медленно подступая к девушке на капоте, следящей за мной с интересом. – Тебя инициировали в детстве, минуя Тьму и Свет. Фон Шелленберг стал твоим наставником и защитником. Никогда с тобой не расставался. Тебя держали поблизости на случай, если понадобится привлечь Баланс. Тебе рассказали о твоей роли. Но ты не приняла их правил. Помогла раскрыть фон Шелленберга, и он не выдержал.
– Убил меня, – произнес призрак, словно что-то вспоминая. – Отравил вино за ужином…
– И сохранил тебя в Сумраке.
– Он отравил свое вино, Темный. Но кубок схватила я.
Услышав это откровение, я остановил свой поток речи.
Переменив позу, Вероника подняла руку вверх, словно рассматривала невидимый кубок.
– Я вспомнила, – сказала она. – Он не мог вынести бесчестья. Он потерял все. Друзей, влияние, ауру… Все это не имело значения. Он горевал, что потерял меня. Что я… не поддержала его. И тогда он пригласил меня на ужин. Зеленый сыр, устрицы и акульи плавники, «Шато Лаффит» в пыли и паутине, белый влажный платок, которым он вытирал бутылку. Перстень, из которого он вылил зелье в свой кубок. Я не могла дать ему уйти. Я была виновата. И выпила вино сама.
Вероника легла на стекло «БМВ», прижимаясь к машине, как к собственной детской постели.
– А он не дал уйти мне, – продолжала она. – Ты знаешь, Темный, что образ ауры нельзя сохранить в чужих вещах? Только в своих, родных и близких. Он хотел, чтобы я осталась. Чтобы я всегда была рядом. Он сохранил меня в своей машине. Так мы могли иногда говорить… говорить через Сумрак.
– Вероника, это не жизнь, – проговорил я. – Это лишь сон Сумрака о тебе.
– Знаю, – вымолвила она. – И все же… Он такой настоящий.
– Я могу сделать так, чтобы вы были вместе.
– Как? – Вероника подняла голову. – Как ты сделаешь это, Темный? Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить.
– Это я выполнить смогу. Я отправлю его к тебе. Он возьмет свой кубок. Но мне нужно, чтобы ты меня пропустила. И я сделаю, что должен.
Осторожно опустив ноги на гравий, Вероника вздрогнула, будто земля никогда не была предназначена для нее. Она все еще касалась пальцем капота. Посмотрела на Клумси, Веду и затем на меня.
– Я буду ждать, – сказала она, убирая руку и отрываясь от «БМВ» полностью.
Мне никогда не казались чем-то необычным сгустки Тьмы или Света. Но серый сгусток, охватывающий Веронику и растворяющий ее в Сумраке, я видел в первый раз. И, вероятно, в последний.
Мотор «БМВ» заглох самым обычным образом.
Я вынырнул из Сумрака. Следом Веда и Клумси.
– Что это было? – произнесла Веда. – Как ты понял, что она – предыдущее Дитя?
– Клумси, – обратился я к коту, – ты не оставишь нас на минутку?
Покрутив усатой мордой ради приличия, кот отошел в сторону.
– Веда, подойди ко мне, – вымолвил я. – Прошу тебя.
Она подошла, не говоря ни слова. Я взял ее руки в свои.
– Двенадцатое мая прошлого года, – сказал я. – Мы оба помним этот день.
На миг мне показалось, что по лицу Веды пробежала Тьма. Но это была лишь тень от Света.
– Именно эту дату назвала Вероника, когда я утром сел в «БМВ», чтобы догнать Иного после первого взрыва, – проговорил я. – Это была дата ее пробуждения в качестве бортового компьютера. Это день, когда в машину заточили слепок ауры Вероники. День ее смерти, в который Баланс утратил своего наместника на Земле.
– День, когда он начал искать нового, – вымолвила волшебница.
– В мире не так много неинициированных Иных, рожденных от других Иных, общего уровня, но разного цвета. Выбор Баланса пал на Кристину. Возможно – на тот момент единственного подходящего кандидата. Когда мы встретили девочку, ты сказала, что она показалась смутно знакомой. Ты не ошиблась – ты уже видела ее раньше.
– Автобус с первоклассниками, – произнесла она. – Питерский театр…
– В который в тот день привезли детей со всей страны.
– Кристина была там, – прошептала Веда. – Со школьной экскурсией.
– Там же, где были мы. Сидела перед нами в компании других детей. Ты понимаешь? Это не был прорыв Инферно, как убеждали Темные. Это был Баланс. Он нашел Кристину в Санкт-Петербурге, в момент, когда Вероника умерла на руках фон Шелленберга в Женеве. Сумрак протянул нить между Балансом и Кристиной, и образовался разлом. В театр начала врываться Сила, закрепляя эту нить. Энергии было столько, что она попутно разрушила бы все, если бы не ты.
– Я?
– Мне не удавалось тебя вывести. Тебя придавило упавшей лампой, ты умирала. Был лишь один способ спасти тебе жизнь. Начать инициацию. И Сила почувствовала, нашла выход. Начала вливаться в тебя – впервые попавшую в Сумрак, голодную до энергии. В тебя вошла вся Сила, которая не разрушила театр. Ее было столько, что тебя затянуло на третий слой. И ты разом поднялась до первого уровня.
Веда отшатнулась, но руки не убрала, оставив их лежать в моих ладонях.
– Так вот почему я стала такой, – пробормотала она. – А мой цвет? Почему я стала Светлой? Это тоже Баланс?
– Нет, – покачал я головой. – Просто в тебе был Свет. Всегда был, есть и будет. Свет, который ты всю жизнь скрывала, боясь жестокости мира. Скрываясь за внешним видом, стилем, образом жизни, поисками риска. А перед лицом смерти ты о себе не вспомнила. Лишь сказала мне вывести детей. И никакой Баланс тут ни при чем.
– Если бы ты меня послушал, если бы не начал инициацию… погибли бы все.
– Да, – сказал я с непонятной, невыносимой тоской. – Силе было бы некуда деваться, и она просто разнесла бы здание театра в клочья вместе со всеми, кто там был.
Веда смахнула одинокую слезинку, глядя в сторону.
– Я ненавидела тебя за то, что ты выбрал меня, а не их. – Она кусала губы, чтобы скрыть дрожь. – Но никогда не думала, почему я стала такой сильной. Что эта Сила… чужая, незаслуженная. И что она не ради меня приходила.
– Никто этого не знал, Ведающая.
– Да какая я тебе Ведающая? Ты видел меня в Сумраке? Видел на третьем слое? Какие-то лохмотья средневековой проститутки. Я – сумеречная шлюха, вот кто я. Хуже, чем синий мох. Не определившийся ни с цветом, ни с уровнем паразит.
– Нет, – возразил я. – Ты – Светлая волшебница, боевой маг первого уровня. У меня ушел год, чтобы это принять. Прими и ты.
Вытерев лицо рукавом, Веда кивнула.
– Тогда я поступлю как боевой маг, – сказала она. – Проведу тебя к фон Шелленбергу. Пошли.
Сильнее сжав мою руку, она повела меня в сторону древнего города. Завидев это, огромный кот потянулся и побрел за нами, стараясь ступать как можно тише.
Глава 9
Небо над Херсонесом заворачивалось в гигантский пасмурный круг, порождая молнии, не долетавшие до земли, гаснущие в небе. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять: это действительно место Силы. И сейчас его использовали по прямому назначению. Выкачивали сумеречную мощь, средоточие Тьмы и Света, которые не гасили друг друга, а умножали многократно. Ни один спутник не засек бы это погодное явление. Всего в сотне метров от нас небо оставалось безоблачным, но вместе с тем это не было иллюзией – Сумрак взирал на нас бесстрастным оком с вершины мира, ожидая развития событий.
Развалины древней цивилизации оставались безлюдны – сейчас не понадобился бы никакой Столп, чтобы выгнать с территории не только людей, но и Иных. Нужно было иметь серьезные причины, чтобы добровольно прийти сюда в этот день и час.
– Вон там, – показала Веда. – Смотри!
Среди руин выглядывало подобие каменного постамента, на котором лежала Кристина. Фон Шелленберг находился рядом – склонившийся на колено, что-то бормочущий с закрытыми глазами, уставший, еще сильнее постаревший, но не утративший до конца облик утонченного джентльмена. Его пиджак, свернутый валиком, лежал у Кристины под головой вместо подушки. Рукава бежевой рубашки закатаны до локтей, воротник расстегнут, галстук приспущен.
Глядя на него, я ощущал себя очень странно. Европеец был напрямую ответственен за гибель четверых Иных. И все же в его поступках присутствовала внутренняя логика. С точки зрения Великого Договора гибель двух Светлых и двух Темных никоим образом не нарушала равновесия сторон, и от этой мысли меня подташнивало. Стоит Высшему ментальному магу выйти из-под Столпа, как все будет кончено. Ему даже не придется бежать. Он выйдет с гордо поднятой головой, держа за руку новое Дитя. Потому я не мог его отпустить.
