Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный
— Хорошо, — сказал Мороз, рассматривая как тело убитого начинает бледнеть и растворяться в воздухе. — Теперь сядь и отдохни.
Тело здоровяка уже пропало. Без соединения с мозгом оно было просто сосудом — пустышкой и ненужным грузом для реальности, а поэтому реальность быстро от него избавлялась, когда нечистый умирал. Мороз поднял подушку и убедился в том, что череп ещё на месте, лежит на боку и и поставил его в правильную позу — затылком вверх, а не вниз. Тот сразу же уставился на него дырами-глазниц и оскалил пасть, собирался что-то кричать.
— Заткнись, — сказал Лютый таким тоном, что вздрогнул даже снежный ангел, — если скажешь хоть слово, отправишься за товарищем.
Череп промолчал, и злобно задышал через дыры носа. Парировать он не решился — умный гад.
Ангел вытер молоток о штанину, подобрал табуретку и сел у стола злобно посматривая на череп. Тот как мог взгляда избегал, понимая что этому дай только повод. Тело второго уже окутали миллиарды невидимых мошек, они кружили вокруг него растворяя плоть и кости в своем облаке. Мороз, мертвец, и череп мертвеца молча наблюдали как уходил владелец серпа.
— Ненависть, — сказал череп, — ненависть возродит меня и похоронит вас. Восстану я из пепла поверженных, и вернусь ещё более сильным, умелым и покрытый ненавистью, как броней. Держись Дед и прячь своих Оленей, потому что я убью их первыми. Говорят, что мозги Оленя очень вкусные и богатые питательными веществами. Мне не помешают перед битвой. Нужны будут силы, чтобы разорвать тебя на части и твоих прислужников тоже.
Ангел дёрнулся было, но Морозу стоило только посмотреть на него, чтобы остановить, и он отвернулся, разглядывая рукоять молотка.
— Меньше пафоса, смрад. Говорить хочу с тобой и только поэтому ты ещё жив.
Череп вдруг выругался: смачно, заковыристо и протяжно, смакуя каждое слово и косясь изо всех сил на Мороза, чтобы увидеть реакцию, но без шеи это было нереально. Мороз наклонился и развернул его лицом к себе. Ангел продолжал безразлично крутить в руках молоток.
— Поговорим?
— Смердит человечиной, — закричал череп жадно впиваясь в деда взглядом, — из-под земли слышу аромат! Что это, дед? Держишь на ужин девственницу? Живая консервация? Я слышал ваши любят человечину больше чем оленину.
Мороз осторожно выдохнул, стараясь держать себя в руках. Давно он не слышал Снежку, где же её успокаивающий голос, когда он так нужен. Хочется схватить этот кусок кости и с размаху швырнуть о стену, так чтобы осколки полетели в одну сторону, а мозги в другую. Почему в этом мире нельзя всегда делать то, чего хочется? Почему к детям можно ходить только раз в год? Почему только зимой, когда холодно и сыро, а не в яркое теплое лето или в желтую осень? Почему даже охотиться можно только по расписанию? И самое главное, почему бы не лишить жизни нечистых, которые ее не достойны? Эх, на войне было всё намного проще.
Лютый наклонился и поднял череп, сжав его двумя руками. Ангел обернулся и со стуком положил топорик на стол — зазвенела случайно разбитая тарелка. Дед поднял череп высоко над головой. Ангел устроился поудобнее, перед этим незаметно смел осколки в сторону. Череп испуганно смотрел на деда сверху вниз.
— Во время войны мы были молоды. Я не буду приводить имена, если не возражаешь, но твой хозяин тоже там был, — начал Мороз и слегка сдавил череп ладонями. Раздался неприятный треск и череп ойкнул, а дед продолжил:
— Да, мы хорошо знакомы и даже воевали на одной стороне. Не знаю почему ты сейчас здесь и почему с такой холодной целью, но ты расскажешь об этом позже. Сначала моя история. На войне чаще убивают, чем берут в плен, но когда к нам попадал в руки язык нужно было выбить из него информацию. Знаешь как я делал это? Я брал пленника за голову с двух сторон сжимал ладонями и начинал давить как тисками. Медленно, но без остановки. Это как поставить холодный утюг на грудь и включить в розетку. Тот же эффект все больше увеличивающейся угрозы и боли. Мне рассказывали всё, что я хотел. Иногда рассказывали слишком поздно, когда кровь шла из ушей и этот поток уже было не остановить, но им так хотелось жить, понимаешь? Я к тому, что не нужно затягивать с решением. Умирать или не умирать — тебе решать. А вставать еще раз или нет — твоему шефу решать. Приступим?
Он положил ладони закрывая ушные отверстия и улыбаясь начал давить, но череп долго думать не стал.
— Хорошо! Хорошо! Не надо!
5.
Шум наверху затих. Фома прислушался и даже обрадовался услышав знакомый голос. Дед бубнил — жив. Поначалу голосов не было слышно и только шум драки. Потом кто-то кричал «Тебе конец! Тебя возьмут!» и прочие угрозы. Голос новый: не лысого, и не Женьки-мертвеца, и тогда уж Фома подумал, что битва будет проиграна. Но он ошибся. Голос деда вернулся, а тот другой, злой и наглый кричал «Не надо! Не надо!» будто его пытали.
Стараясь не дышать Фома поднялся по ступенькам ближе к выходу и прислушался. Любопытство не порок, а второе счастье. Он должен быть в курсе происходящего, надоело сидеть подвальной крысой.
— Я всё расскажу! — надрывался жуткий голос, — Не делай так, дедушка! Я всего лишь слуга своего хозяина, как и твой снеговик!
— Снеговик мне не слуга, а друг (голос лысого хрена).
— Ну да, ну да, — слишком быстро согласился голос сверху. — Чего знать хочешь?
6.
Мороз аккуратно поставил череп на стол. Подумал чтобы сказала Снежка об этом (череп на обеденный стол — не гигиенично) и сел поудобнее. Ангел отодвинулся вместе с табуреткой, но лицо его как и всегда ничего не выражало.
— Во первых. Сколько вас там ещё?
Череп «сделал удивленные глаза» и дед показал на потолок.
— Там наверху. Вас было трое. Сколько ещё придет? И когда? Я знаю когда рвут защиту и ждал вас, но сейчас тишина и спокойствие. Мертвецы у шефа кончились?
— Много. Мы точно не последние. Сюда будут идти, пока тебя не достанут как устрицу из раковины. Один за другим, один за одним. Двое-трое-четверо — ещё больше. Они будут идти и идти, прорываясь сквозь
