Правда понимания не требует - Саша Фишер
Шпатц напрягся. Обдумывая свои многочисленные сложности жизни, он совсем забыл, что в здесь в Альтштадте могут случиться самые простые, не связанные ни с какими заговорами или политикой неприятности.
— Давайте внесем ясность, — Шпатц краем глаза следил за перемещением двух рослых ребят вдоль стены таверны. — Я здесь не впервые, бумажника у меня с собой нет, так, несколько мелких монет по карманам, а мой напарник знает, куда и зачем я пошел.
Шпатц пригнулся, уворачиваясь от первого удара.
— Кроме того, я приятель Корбла, хозяина «Фишерхауза»... — Трое оборванцев бросились вперед. Шпатц, отступая, успел пнуть одного в колено, чуть не забыв про лестницу за своей спиной. Сбежал вниз, перескакивая через три ступеньки. «Только бы не споткнуться сейчас!» — снова пригнулся, но, к счастью, камень летел сильно правее его головы. Бросился бежать. Не то соотношение сил, чтобы думать о героизме. Главное сейчас следить за тем, чтобы не свернуть в глухой тупик, которых в Альтштадте великое множество.
Шпатц бегал быстро, но преследователи были настойчивыми. По крайней мере, пятеро из них. Дыхание сбилось, и это очень мешало ориентироваться. Было непонятно, бежит он сейчас в сторону цивилизованного Билегебена или углубляется в паутину узких улочек и переулков Старого Города. Шпатц свернул под знак собаки — улица пересекала ту, по которой он бежал, под острым углом. Нырнул в переулок. Замер, прислушиваясь к приближающемуся топоту ног. Покрутил головой. Проулок изгибался пиявкой, что там за поворотом — видно не было. Из приоткрывшейся двери показалась морщинистая рука и потянула его за рукав. Не раздумывая, Шпатц пригнулся и нырнул в низкий проем. Услышал звук закрывающегося засова, перевел дух и огляделся.
— Красивый какой, — сказала хозяйка. Глаза Шпатца пока еще не привыкли к полумраку прихожей, так что единственное, что он понял, что это женщина, и что она очень старая. — Мой внук мог таким же быть. Ты проходи, проходи.
Невысокая сгорбленная тень скользнула мимо него, обдав сладковатым старческим запахом, смешанным с горьким аптечным ароматом. Шпатц снова пригнулся и прошел следом. В комнате было светлее — там было окно, выходившее во внутренний двор. Комната была небольшой и казалась еще теснее от большого количества разномастной мебели, коробок и мешков, загромождавших все открытое пространство. Лестницы наверх не было. Значит старуха занимает только часть приземистого двухэтажного дома. Глаза, наконец, привыкли, и он смог ее рассмотреть. Да, она была старой. На тощих плечах болталось бесформенное платье, которое когда-то, видимо, было бальным — по открытым рукам струились шелковые ленты когда-то яркого цвета. Редкие седые волосы были аккуратно зачесаны наверх, сколоты заколкой с атласным цветком и покрыты посеревшей от времени вуалью.
— Благодарю вас, фрау... — Шпатц вежливо поклонился.
— Фройляйн, герр незнакомец, — старуха кокетливо поправила несуществующий выбившийся из прически локон. — Я фройлян Раймонда Вебер. А вы?
— Шпатц Грессель, приятно познакомиться фройляйн Вебер.
— Раймонда, герр Шпатц, называйте меня Раймонда. Не буду спрашивать, что с вами приключилось. Мне и так понятно — хорошо одетый юный герр и буяны, польстившиеся на его ботинки.
— Почему вы мне помогли? — спросил Шпатц, подумав, что она слишком гладко изъясняется для обычной местной жительницы. — И простите за фрау, вы сказали про внука, и я подумал...
— Да-да, я знаю. Но я никогда не была замужем, молодой человек. А внука моего забили насмерть, когда ему было пятнадцать. Вот такая же шпана, как и за тобой гналась, — старуха протиснулась между двух коробок к столу и приглашающим жестом предложила Шпатцу садиться на трехногий табурет рядом с собой. Шпатц шагнул вперед и устроился на неудобном табурете.
Сначала он слушал внимательно и даже пытался поддерживать разговор. Потом заскучал, отвлекся на свои мысли и понял, что на самом деле его поддакивания особо старухе-спасительнице не нужны, а через четверть часа начал даже немного жалеть, что не остался на улице и не подрался с преследователями. Но в какой-то момент фройляйн Вебер произнесла фамилию Ауфзес, и Шпатц снова обратился в слух.
Судьба его спасительницы была драматичной, но довольно заурядной. Она в юности была балериной. Всего добилась сама, собственным талантом и настойчивостью. И все шло отлично, пока она не влюбилась. В бравого путешественника Геллерта пакт Ауфзеса. Который был женат на какой-то приезжей вертихвостке. То ли дело она, Раймонда Вебер, чистокровная уроженка Вейсланда! Бравый герой с удовольствием поддерживал в юной балерине фантазии о том, что однажды он обязательно разведется со своей стервой, тем более, что она совершенно точно не может иметь детей, а он, разумеется, мечтает о большой семье. И в хорошенькой целеустремленной головке фройляйн Раймонды созрел план — если быстрее забеременеть, то ее герой сразу же бросит Уну, и женится на ней. Она купила капли Гейзеля, повышающие фертильность, и принялась отдаваться герру Ауфзесу с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Через месяц поняла, что план ее увенчался успехом, но решила подождать, пока ее старания станут заметны.
И однажды, примерно через полгода, она явилась на порог четы пакт Ауфзес, гордо неся перед собой округлившийся живот. Но эффект оказался совсем не таким, как она ожидала. «Разберись со своей шлюшкой!» — поджав тонкие губы сказала Уна и удалилась. А Геллерт, нет, вовсе не кинулся обнимать свою Раймонду и кружить на руках от счастья. Он устремился за своей стервой, и юной балерине было слышно, как тот валяется у нее в ногах и униженно просит прощения. Потом Уна вышла из комнаты. Раймонда в запале наговорила много гадостей, а эта сеймсвилльская стерва снова поджала губы и посоветовала ей бежать из Билегебена.
Мстить она умела. Жизнь Раймонды превратилась в сплошной кромешный кошмар. Ребенок родился в тюрьме, куда она попала вроде бы по ошибке. Потом ее определили в Арбейтсзауз за бродяжничество. И во всем этом ей виделась злобная воля тощей стервы, под каблуком которой оказался ее возлюбленный.
— Она виссен, это совершенно точно! — потрясая кулачком возмущалась старуха. — Не мог же Гелли на самом деле любить такую мерзкую дрянь! Он каждый раз называл ее своим проклятием...
— Так вы снова встретились? — спросил Шпатц.
— О да! Он меня отыскал, помог устроить сына в хорошую школу и купил мне этот дом. Он сказал, что Уна не найдет меня в Альтштадте. Он говорил, что со мной отдыхает от нее. Называл ее своим проклятием.
