Пионер — ты в ответе за все! - Алексей Викторович Широков
— Да? — скривился подполковник. — То есть Сибирский марш, это патриотическая песня? Или «Всё идёт по плану», твоего любимого Летова? Это, млять, что такое?
— Рок — музыка протеста, — я пожал плечами. — И что Дмитрий Ревякин, что Егор, оба любят свою страну, но не согласны с некоторыми издержками советской системы. Я их прекрасно понимаю, да и не только я. Вон того же Владимира Семёновича возьмите. У него тоже есть тексты, которые можно назвать антисоветскими. Или вообще можно Иосифа Бродского вспомнить. Так может стоит бороться не с симптомами, а с причиной? С бюрократией, засильем партократов и прочим? А не пытаться заткнуть рот любому, кто не согласен? Вот из-за таких тупорылых решений у нас всё и идёт через жопу!
— Я не понял, это ты сейчас назвал решения ЦК тупорылыми? — с ледяным спокойствием поинтересовался Сикорский и его рука потянулась к пистолету в пакете, но мне было плевать. — Да я тебя гниду, прямо здесь шлёпну.
— Ага, давай, — я зло оскалился. — Как же, критиковать уважаемых товарищей, как можно! Как будто членство в центральном комитете партии автоматически делает их безгрешными. А зачем тогда нужен комитет партийного контроля, не подскажете? Но что ты, гораздо проще же пустить пулю в голову несогласному, чем признать ошибки. Нет человека, нет проблемы, правда? Идиоты, прости Господи.
— Кто? — судя по гуляющим желвакам, больше всего в жизни подполковник хотел меня пристрелить, ну или просто шею свернуть, с его возможностями это было проще простого.
— Да все, — я устало откинулся на спинку сиденья. — Я понял проблему. Постараюсь решить. Сделаю всё, чтобы это не отразилось на Софии и остальных. Спасибо что предупредили. И за помощь с Аникиным тоже. Я ему обещал, что, если он будет сотрудничать и сдаст всё что знает, получит поблажку при вынесении приговора. Я понимаю, что не нравлюсь вам и всё такое, вы мне тоже, если что, но всё же прошу помочь.
— Если бы я лично тебя не проверил от и до, подумал бы, что тебе лет сорок минимум. — потёр лицо Игорь Игоревич, — Но ты точно не агент под прикрытием, с изменённой внешностью и возрастом. Да и поступки у тебя идиотские, любому разведчику за такое давно бы голову оторвали. Но ты точно не наш, не советский. Недаром с тобой одиннадцатое управление носится как дурак с писаной торбой.
— Я-то как раз такой советский, что советский просто некуда. — грустная ухмылка сама вылезла на лицо. — Хотя бы потому что большинство жителей Союза лишь слышали о нравах капиталистов, а я точно знаю, какая там жопа. А что до всего остального, по-хорошему вас тоже нужно в курс дела вводить. А то я чувствую, что мы будем много общаться в будущем, — и видя перекосившееся лицо кагэбэшная тут же добавил. — Исключительно по работе, а не то, что вы подумали. А её предстоит много, по вашему профилю в том числе.
— Думаешь, ты заинтересуешь чью-то разведку? — голос Сикорского звучал насмешливо, но вот глаза стали похожи на пару лазеров, стремящихся проникнуть прямо в душу. — Не много на себя берёшь?
— Скажу так, если бы то, что я уже рассказал вашим коллегам я реализовал бы на Западе — до конца этого года стал бы мультимиллионером, — я пожал плечами. — И когда, даже не если, а именно когда, эти технологии начнут применять на практике, весь мир заинтересуются их происхождением. Я не преувеличиваю, просто вы не владеете нужной информацией и лично я считаю, что это неправильно. Хоть вы мне и не нравитесь. Хотя бы тем, что используете дочь как разменную монету.
— Да что ты понимаешь! — снова взорвался Игорь Игоревиче и стёкла машины затянуло ледяными узорами, настолько упала температура в салоне. — Кто ты такой, чтобы меня осуждать?!
— Да много чего, — я пожал плечами. — Вы уже почти сто лет пытаетесь реабилитироваться за бегство предка на запад. И вроде даже добились каких-то результатов, но упёрлись в стеклянный потолок, выше которого не прыгнуть. А Софья должна его пробить, скорее всего удачным, по вашему мнению, браком. На ком-то приближённом к ЦК или даже Генсеку. А для этого она должна иметь безупречную репутацию и чистое дело, и именно это я случайно похерил. Скажете я не прав? Только вот вы подумали каково самой девчонке? Что она чувствует?
— То есть, по-твоему, лучше всю жизнь прожить в клетке, зная, что когда-то мог из неё вырваться? — на удивление Сикорский успокоился и даже воздух потеплел. — Рай в шалаше это брехня для идиотов! Я делаю это для её же блага!
— Ага, ну да, ну да, — я скривился. — Ладно, мне по большому счёту насрать, делайте что хотите. Мне с вами детей не крестить, в этом году я из школы ухожу, так что будем видеться с ней только на тренировках. Обещаю, что даже говорить с Софьей не буду. У неё своя жизнь, у меня своя. Сделаю всё, чтобы сегодняшний косяк исправить, а дальше разойдёмся как в море корабли. Так вас устраивает?
— Вполне, — кивнул подполковник. — Хоть и не нравится мне твоё самомнение. Темнишь ты что-то, но с одиннадцатым управлением всегда всё через… мутно короче. Свободен! Иди пока я не передумал и всё-таки тебя не прибил.
Я вылез из машины, сдержав желание хлопнуть дверью, и вместо этого аккуратно её закрыл. Техника не виновата, что в мире всё через задницу, хоть в этом хоть в моём бывшем. Везде найдутся мудаки, которые устроят какую-нибудь хрень, естественно, ради всеобщего блага, а по факту прикрывая свою пятую точку. Потому что по-другому не умеют и не хотят, считая своё мнение и вкус эталоном. Под который подводят тупейшее основание, типа сегодня слушаешь джаз, а завтра родину продашь и тому подобный бред. И я дурак, надеялся, что, если в правительстве нет кого-то типа Суслова и существуют значительные послабления, значит никакого контроля нет вовсе. Ну как минимум такого идиотского, а ведь все признаки были у меня перед глазами. Расслабился, не заметил очевидного, отмахнулся от прямого предупреждения, а ведь Цемель точно знал, что случится.
— Семён, какого хрена, а?! — вырвал меня из раздумий голос Тихомирова и, судя по всему, капитан был в ярости. — Тебя можно хоть на минуту одного оставить?!
— Ты знал, — меня выпады чекиста ничуть не
