Макс Фрай - Слишком много кошмаров
– Как торты для Базилио, – кивнул я.
– Что за торты? Откуда они вдруг взялись?
– Из небытия, как и твои дома. Наше чудовище хоть и стало красавицей, а по-прежнему может питаться только едой, возникающей из небытия. Поэтому на досуге все в доме только тем и занимаются, что добывают ей пропитание. И выяснилось, что очень трудно наколдовать даже совсем крошечное пирожное, способное просуществовать дольше нескольких секунд. Бедняга их до рта донести не всегда успевает. А ты целый дом материализовать пытался! Прости, что перебил, я просто хотел сказать, что очень хорошо понимаю, как трудно тебе пришлось.
– Спасибо. Дело прошлое, а всё равно мне приятно слышать, что не я один на свете такой бездарный тупица.
– Целый год, говоришь, ничего не получалось? Я бы с ума сошёл.
– Да я наверное и сошёл. Единственное разумное объяснение, почему я не бросил эту бодягу уже через несколько дней. Более того, всё это время продолжал ходить на лекции, плясать на вечеринках и вообще делал вид, будто я в полном порядке. И сам себе верил. Думал: небось все эти знаменитые архитекторы древности сперва по сто лет своему ремеслу учились; я, конечно, гений, каких Мир не видывал, но почему бы и мне не помучиться год-другой?
– Потрясающе, – искренне сказал я. – Ну ты и стойкий боец.
– Это правда. Стойкий боец и одновременно редкостный болван. Потому что мог бы не терять этот год, если бы прежде, чем кинуться в эксперименты, потрудился освежить знания, полученные так давно, что глупо было на них полагаться. Я же собственными глазами когда-то читал, что древние архитекторы использовали двести восемнадцатую ступень Чёрной магии. И ещё Белую –тоже что-то вроде того. Лицензия у меня всего до сто восьмидесятой, но беда даже не в этом. Я бы не задумываясь пошёл на любое нарушение, если бы оно было мне по зубам. Но предел моих возможностей – примерно сто шестидесятая ступень. Это сейчас. А тогда я и сотую вряд ли потянул бы.
– Сто шестидесятая – это очень даже ничего себе, – заметил я.
– Согласен. Однако для строительства по методу древних её недостаточно, и хоть ты тресни. Но топиться я, как видишь, всё равно не побежал. А вместо этого принялся выяснять, зачем древним строителям понадобилась магия таких запредельно высоких ступеней. И довольно быстро понял, что при использовании классического метода, почти вся сила уходит на материализацию объекта. Точнее, на создание материи, из которой он состоит. И сделал вполне очевидный вывод: материю надо не создавать с нуля, а просто преобразовывать. Это несоизмеримо легче. Поэтому уже на следующую ночь дом моего прадеда в Скандальном переулке превратился в павильон с хрустальными стенами, на старинный Чангайский манер. А я лёг рядом с ним на землю и чуть не помер.
-На радостях?
– Нет, что ты. Я не настолько бурно радуюсь своим достижениям. Просто перетрудился. Когда берёшься за дело, которое тебе совсем не по силам, оно просто не получается, но никакого ущерба, кроме морального, ты не несёшь. А вот когда могущества не хватает всего чуть-чуть, вкладываешь больше, чем имеешь, и потом лежишь пластом вместо того, чтобы праздновать успех. Но ничего, дня через четыре я оклемался настолько, что сумел вернуть дому прежний вид. И, конечно, снова слёг. А когда пришёл в себя, начал думать, что делать дальше. С одной стороны, мой метод оказался рабочим, а с другой, сам я – неопытным, а потому слабосильным колдуном. Не то чтобы великая новость, но всё равно, такая досада! Самым разумным решением было бы просто подождать дюжину-другую лет. Наша Угуландская Очевидная магия, сам знаешь, честная штука: чем дольше ею занимаешься, тем больше у тебя становится сил. Беда в том, что ждать мне совсем не хотелось. Это скучно. А мне надо, чтобы было интересно, иначе зачахну. Поэтому решил продолжать любой ценой. Помру, надорвавшись, значит, туда мне и дорога. Не жалко. Но тут судьба наконец решила вознаградить меня за терпеливое посещение лекций по истории архитектуры. Практически ни одной за полдюжины лет не пропустил, хотя, будем честны, качество подачи материала оставляло ждать лучшего. И до сих пор оставляет. В тот день я поплёлся туда еле живой после экспериментов с домом, просто чтобы не раскисать и вдруг услышал именно то, что мне было позарез необходимо: историю семьи Айхи. Архитектора Тадо Айхи и его восьми дочерей. Ты, конечно, не знаешь, о чём речь.
– Какая поразительная проницательность!
– Не то чтобы поразительная. О них даже в профессиональных кругах мало кто знает. Айхи не были выдающимися архитекторами. Я хочу сказать, никакого особого вклада в развитие этого искусства они не внесли. Но строили добротно и очень много. Будучи при этом – внимание! – чуть ли не наполовину драххами[20]. Эй, почему ты не удивляешься? Я так не играю!
– А надо удивляться? Хорошо, попробую.
– Ладно, не трудись. Я уже понял, что пробелов в образовании у тебя даже больше, чем у меня. Похоже, ты не в курсе, что чистокровные драххи вообще не имеют способностей к Очевидной Магии, а их потомкам от смешанных браков она даётся куда хуже, чем прочим.
– Точно, – вспомнил я. – Мне рассказывали, но я забыл.
– Потому что совершенно бесполезная для тебя информация, – понимающе кивнул Малдо. – Ты-то сам не драхх и даже не потомок, так что какая тебе разница. А для меня это оказалось важно. По идее, Айхи должны были колдовать гораздо хуже, чем я. Но при этом преспокойно справлялись с двести восемнадцатой ступенью. И знаешь, почему?
– Потому что их было много? – сообразил я.
– Именно. Девять человек объединяли усилия и действовали как один. Это – метод. Он, как ты не раз видел, отлично работает. Мы с ребятами делаем сложнейшие вещи, тот же дом сэра Мелифаро – вообще на грани возможного. И при этом почти не устаём. Достаточно отдохнуть пару часов, и можно работать дальше. Мы уже так обнаглели, что даже сейчас продолжаем брать заказы. Тратим на них пару часов в день, остальное время проводим здесь. И ничего, все живы-здоровы и страшно довольны происходящим. А я больше всех. Потому что ребята просто прекрасно проводят время, набираются силы и опыта, зарабатывая при этом столько, сколько не снилось даже самым зажиточным из их родителей. А я...Помню, когда мы только-только начали более-менее успешно что-то строить большой компанией, до меня вдруг дошло, что мой Дворец Ста Чудес перестал быть утопией. Нормальный рабочий план на будущее. Не ближайшее, но и не такое уж отдалённое.
– Вполне можно жить, – улыбнулся я.
– Да ну тебя. Не «вполне», а на всю катушку! Я тогда чуть с ума не сошёл на радостях. Удивительный момент, когда всё, чему ты учился, что делал, о чём мечтал, вдруг сходится в одной сияющей точке, и ты вдруг осознаёшь, в чём заключается твой собственный смысл. Для чего ты нужен в Мире – именно такой, каков есть, и даже твои слабости вдруг оказываются если не силой, то необходимым дополнением к ней. Понимаешь?
Я молча кивнул. Ещё бы я не понимал.
– Я рассчитывал, что эта затея будет нам по зубам, в лучшем случае, через дюжину-другую лет, – сказал Малдо. – И был готов ждать. Но вдруг ты подсказал мне, что большое сооружение можно строить по частям. В ту ночь я понял, что можно больше не откладывать. Не мечтать, а просто брать и делать. Страшно было – ты не представляешь! Но это как раз здорово. Очень люблю такой страх. Он появляется, когда берёшься за невозможное. Ты сам говорил, что это – верный путь к счастью. Я тоже так думаю... Нет, не думаю. Точно знаю.
На этих словах он внезапно вскочил, чуть не вывалился из амобилера, потеряв равновесие, но каким-то чудом удержался на ногах, спрыгнул на землю, заорал: «Я здесь!» – и умчался. Я успел подумать, что заканчивать разговор на высокой ноте – дело хорошее, но вряд ли стоит так стараться; впрочем, несколько секунд спустя Малдо прислал мне зов.
«Прости, я увидел, что мои коллеги уже вернулись. И вместо того, чтобы разыскивать меня, как-то подозрительно бодро чешут к месту следующего объекта. У нас договор: строить без меня пока можно только в Скандальном переулке, но ребятам трудно совладать с искушением. Очень хорошо их понимаю и поэтому вынужден быть особенно бдительным. Вот и сейчас... Короче. Если хочешь посмотреть, как мы работаем, занимай место возле здания в Куманском стиле. Дом Страха будет как раз рядом с ним».
«Какой-какой дом?» – я ушам своим не поверил.
«Дом Страха, – повторил Малдо. – Ну а как же? Без какой-нибудь тёмной палатки с уродливыми демонами ни одна ярмарка не обходится. И очереди туда всегда длинней, чем на карусели. Никогда, кстати, не понимал, почему, пока ты не объяснил мне про страшные сны, которые нужны, чтобы вовремя проснуться. Видимо, палатки с демонами любят по сходной причине: с самого начала известно, что никакого вреда тебе там не причинят. И выскочить на улицу можно в любую секунду. Вот и у нас так будет».
«Ясно, – откликнулся я. – Наверное ты прав. Я и сам обожал Комнату Страха. Правда, только в детстве, но это потому, что страшилки там были совсем бездарные. Взрослому человеку такое скучно».
