Зверь 5 - Алексей Владимирович Калинин
— Не дрейфь, Маш, по-поймаем! — уверенно сказал Петька и потрепал её по руке.
Маше всего семь лет, Петька на два года старше и сегодня они оба «охотники на Бабайку». Тёплой майской ночью они затаились в палатке и ждали существо, которое наводило ужас на обитателей дома. Вернее, на двух его обитателей — Петьку и Машу.
Это существо тихо появлялось из шкафа и шелестело по полу, иногда касалось выступающих над кроватью рук и ног. Стоило детям пошевелиться, как ночной посетитель тут же исчезал и пропадал до следующей ночи. Его никогда не было видно, но всегда пахло свежей землёй и какой-то кислятиной, словно Бабайка таскал в карманах сгнившие яблоки.
— Петь, ты такой храбрый. Мне все-все-все девочки завидуют, что у меня есть такой брат. Только Тонька говорит, что у тебя зубы неровные, но у Тоньки самой двух зубов не хватает и коса у неё расплетается. А мне с тобой совсем нестрашно, — пролепетала «храбрая» Маша, то и дело стреляя глазенками в сторону огромного блина луны.
— Тоньке скажи, что она дурочка г-глупая, — авторитетно заявил Петька и пару раз ударил подушку, чтобы улечься удобнее. — Бояться тебе нечего, мы на своей земле, в случае чего родители прибегут. Когда я в по-последний раз проходил мимо их комнаты, то слышал скрипы. Наверное, это они п-п-прыгали на кровати — чтобы нашу палатку лу-лучше видеть из окна. Мама даже стонала, а папа кряхтел, видать, не привыкли так высоко прыгать. Но это зря они так. Я ведь с тобой. И я Бабайку вот так вот раз-раз-раз.
Петька разложил перочинный нож, настоящий пацанский, с кучей нужных отверточек и шил, даже были небольшие ножницы. Основное лезвие небольшое, но очень острое, недаром же Петька точил его полтора месяца на куске оселка. Показывая, как он будет всаживать нож в тело врага, мальчик несколько раз проткнул воздух. От резких движений качнулось пламя свечи, тени на стенах прыгнули выше.
Двухместная палатка одним боком прислонилась к раскидистой яблоне. Петька лично устанавливал и натягивал парусиновую ткань на колышки. Отец помогал, но основную работу пришлось делать Петьке. Хорошо ещё, что папа поддался на уговоры и разрешил детям переночевать во дворе, чтобы поохотиться на заклятого врага.
Идея западни пришла Петьке в голову, когда он увидел по телевизору, как охотились древние люди. Предки вырывали яму и крепили на дне острые колья. Когда животное попадало в замаскированную западню, то истекало кровью, и охотники извлекали обессиленную жертву наружу.
Как раз пригодилась вырытая папой яма под колодец — глубокая, гораздо выше человеческого роста, созданная для того, чтобы обрабатывать большой участок. Петька поделился идеей с сестрёнкой, и та согласилась составить компанию.
Согласилась, а сейчас очень об этом жалела…
Петька основательно подготовился к охоте, выпросил у отца коробку из-под холодильника и разрезал её по длине. Заклеил вверху и внизу отверстия, и у него получилось подобие шведской стенки-столбика. Маша тоже внесла свою лепту и написала мелом на широком боку слово «Шкав».
Петька не стал исправлять — он-то точно знал, что Бабайка безграмотный, а родители лишь улыбались на их западню. Мальчик приставил импровизированную мебель к вырытой яме. В эту ночь кошмарный ночной посетитель должен выйти из «Шкава» и сразу же провалиться в ловушку. А там вступит в ход секретное оружие…
По крыше палатки гулко шлёпнуло, словно кто-то ударил кулаком, и следом тут же послышался стук. Маша закрыла рот ладошками, чтобы не закричать. Рядом с палаткой каркнула ворона.
— Ти-ти-тихо, Маш, это ветка упала, — еле слышно прошептал Петька. Кулак сдавил рукоять ножа так, что под тонкой кожей побелели суставы.
— А почему кричит ворона? — спросила Маша.
Девочке очень хотелось очутиться в своей кроватке. Засунуть руки и ноги в одеяло, попросить маму сделать «куколку», чтобы та подбила одеяло под тело. Если рядом будет ещё и медвежонок Серёжка, то вообще нечего бояться — его плюшевые лапы защитят от липких прикосновений скользкого языка. Сама Маша никогда не видела ночного гостя, но чувствовала запах сгнивших яблок…
— Маш, ворона тоже испугалась, ко-когда шлёпнулась ветка. Может, она то-тоже караулит Бабайку. Как ты думаешь? — Петя пытался говорить как взрослые, но сквозь бравурную насмешку пробилось-таки дрожание голоса.
— Пусть тогда она напугает Бабайку, чтобы он к нам больше не приходил, — попросила у Пети перепуганная Маша.
Её пугало абсолютно всё: ночь за пологом палатки, бесстрастная луна, редкие побрехивания Удмурта, шелест ветра и ночные скрипы. Петька крепился, всё-таки он старше, однако и его узкую грудь изнутри облепила липкая паутина страха. Он никогда не рассказывал, из-за чего раздался тот самый дикий крик, разбудивший домашних. Именно в ту ночь мальчик описался и начал слегка заикаться.
— Маш, она не должна спугнуть его. Мы сами поймаем Бабайку и позовём полицию. Пусть тогда его накажут, чтобы не лазал по домам. Вот посадят его в тюрьму, тогда он заплачет и будет просить, чтобы выпустили. А мы придём и возьмём обещание, что он никогда-никогда больше не будет выходить из нашего шкафа. Сейчас же не кричи, а то спугнём, — Петька прислонил палец к губам.
Ночную тишину прорезал скрип открываемой двери, следом раздалось чирканье колёсика зажигалки. Крыльцо вздохнуло под тяжёлой поступью. Маша услышала лёгкое потрескивание сгорающего табака и шумный выдох дыма, каким травил себя папа. Полог отодвинула крупная ладонь, внутрь палатки заглянуло небритое лицо:
— Ну как вы тут, сорванцы? Не страшно? В дом не хотите пойти?
Петька храбро улыбнулся отцу:
— Нам совсем нестрашно. Мы х-храбрые и никого не боимся.
Маша хотела уже встать и пойти в детскую, но после Петькиных слов только выше подтянула одеяло. Эх, если бы она успела откликнуться чуть раньше…
— Нет, пап, нам и тут хорошо, — слабым голоском подтвердила она, а сама молила про себя: «Папа, не уходи, останься подольше».
— Ну, смотрите, если что мы рядом, присматриваем за вами. Скоро рассвет и вместе с ним выпадет роса, если станет холодно, то прибегайте, храбрецы! — улыбнулось небритое лицо.
— Пап, а правда, что когда Бабайка вырастает, то его начинают звать по-другому? — спросила Маша, чтобы папа чуть дольше задержался с ними.
— Это как же называют взрослого Бабайку? — снова расплылось небритое
