"Око Карачуна" - Андрей Александрович Васильев
Сам дом был сильно не нов и весьма велик, видно когда-то в нем председатель жил, а до него, скорее всего, староста. Погреб не отставал от иных помещений, размеры его впечатляли.
- Ну, и что теперь? – Пал Палыч подергал полку, на которой когда-то, скорее всего стояли банки с огурчиками-помидорчиками. Та хрустнула и осталась у него в руках – Макс?
- Дальше – я огляделся. Увы, сюда боязливый Даня явно забираться не стал, потому мне оставалось только ориентироваться на его весьма пространные объяснения – Тааак… А, вот она, наверное!
Разумовский упоминал про какую-то пустую бочку, которую надо сначала влево двинуть, потом вправо, потом снова влево. Я, собственно, чего и затупил – не увидел я ничего подобного. А, оказывается, не о бочке речь шла, а о кадушке, пусть и немаленькой, стоявшей в самом углу и засыпанной мусором. То ли время поработало, то ли тот, кто в этом доме некогда жил, напоследок расстарался.
А больше ничего подходящего под описание тут и не было.
- Ну-ка! – раскидав мусор, я с трудом толкнул кадушку влево – Теперь так. И еще!
Скрежет, треск ломающихся досок, облака ледяной пыли, взметнувшиеся вверх – и вот мы смотрим на покрытую паутиной дверь, скрытую до того от нас стеной с полками. Хорошую такую, надежную, старой работы, черного металла, с витиеватыми узорами и прочими изысками.
- Красиво – признал Нифонтов, доставая ключ, сделанный, похоже, тем же мастером – На совесть сделано.
- Если бы не время, которого почти не осталось, сам бы не пошел и тебя не пустил – сообщил напарнику Пал Палыч – Не дело в такие места без регонсценировки лезть.
- Сам знаю – согласился с ним Николай, вставляя ключ в скважину – Но выбора нет.
- Давайте уже – поторопил их я – Правильно же сказано – дело к ночи. А нам еще обратно сколько переть. А мне и того больше – пока к вам за гонораром заскочу, пока…
- Можешь его забрать после – предложил Нифонтов, проворачивая ключ в замке – В чем проблема?
- Лучше сразу – сказал, как отрезал, я – Дело не в недоверии, а в принципе.
После того, как открылась дверь, я снова вспомнил Буратино. Наверное, он был так же обескуражен, обнаружил за рисунком с котелком, лестницу, ведущую невесть куда, а после еще и театр. Нет, тут ничего такого не было, но приличных размеров зал, в противоположной стороне которого располагалось возвышение с расположенным на нем огромным, с кулак, блестящим синевой камнем, тоже неслабо впечатлял.
Антуража добавляли какие-то статуи, хаотично расставленные там и сям.
- Кисло – оценил происходящее Пал Палыч – Спинным мозгом чую – здесь не шахматная доска с гигантскими фигурами. Не сами они себя так определили.
- Есть такое – подсветил лучом недвижимые изваяния Николай – Ого. Да тут филиал музея!
И верно – под толстой коркой льда кого только и не обнаружилось. Перед нами стояли и петровский гвардеец в форме Преображенского полка, и писаный красавец в кафтане, которого прямо подбивало назвать Иваном-царевичем, и здоровяк в кольчуге да остроносом шлеме.
- Паш, у тебя гайки нет? – спросил у коллеги Нифонтов.
- Нет. А тебе зачем?
- Бросил бы на пол, поглядел, что с ней случится.
- Тема из другой оперы, Коль – поморщился Михеев – Здесь такие штуки не работают.
- Жаль. Ну, давай, Макс – толкнул меня в плечо оперативник – Иди.
- Ага, бегу – и не подумал даже шаг вперед сделать я – Вам вон тот камушек нужен – вы и топайте. Мы договаривались – если есть риск для жизни, то я пас.
- А тут он прямо есть?
- Да фиг знает. Может да, может нет. Но будь все просто – вы бы не стояли и не думали.
- Даже не придешься – вздохнул он – Жаль!
- Вообще еще не поздно заднего дать – заметил я – Постояли, посмотрели – и ладно.
Если честно, можно и без броши Екатерины обойтись. Больно уж сомнительно все. Явно ведь ловушка какая-то.
- Глупо уходить – не сводил глаз с камня Пал Палыч – Давай я пойду. Макс, ты дверь держи. Коль, а ты меня страхуешь.
- Не вопрос – кивнул я и привалился к черному металлу спиной.
Михеев шагов семь успел сделать вперед, а после все произошло очень-очень быстро и почти одновременно.
Сначала яркой вспышкой полыхнул камень, залив зал мертвенно-синим светом, следом за тем меня чуть не располовинила захлопнувшаяся дверь. Удержать ее я никак не мог, и только чудом успел увернуться, толкнув при этом Нифонтова, да так, что он чуть напарника не обогнал.
Ну, а следом раздался голос, который шел, кажется, отовсюду.
- Всего трое – говоривший явно был опечален тем фактом, о котором шла речь – Маля жертва. Слабая! Но лучше такая, чем никакой. Этого хватит… Хватит…
Камень сиял все ярче и ярче, и в какой-то момент в этом сиянии словно кино начали показывать. Белая равнина, черное небо над ней, и – старик в черном, выбирающийся из снега. Вот он встает, отряхивается, после достает из сугроба длинный сучковатый посох.
- Он нас видит – шепчет Нифонтов – Точно видит!
И я согласен с ним. Очень уж плотоядная улыбка бродит по костистому лицу, слишком недобро поблескиваю глаза под кустистыми седыми бровями.
- Это Карачун и есть – сообщает нам Пал Палыч – Точно говорю!
Да уж сам уже сообразил, кто этот дед. И мне очень, очень не нравится, что он, перехватив посох поудобнее, легко, словно скользя над сугробами, направился прямиком к нам.
- Ноги – просипел Николай – Они – лед!
Я дернулся – и не смог пошевелиться, даже упасть – и то не получилось. А все потому, что и я, и мои спутники превращались в ледяные статуи, такие же, как и те, что нас окружали.
А старик подходил все ближе и ближе, еще минут пять – и он с равнины шагнет прямо сюда, в подвал. И хорошего ни нам, ни всем остальным людям, что сейчас пьют шампанское, режут салаты и заворачивают подарки от того точно не будет.
- Чего делать-то? – неожиданно растерянно спросил у нас всегда уверенный в себе Нифонтов – Ребята?
И тут
