Гадание - Светлана Мартынова
Она предложила гостьям чай и пригласила в гостиную. Там все трое разместились на диване, перед которым стоял маленьких чайный столик.
Выслушав рассказ Кати, Софья произнесла:
— Похоже, мы имеем дело с подселенцем.
— Господи!.. — мама откинулась на спинку дивана и приложила руки к груди. — Так если даже в церкви не смогли помочь, значит, все пропало? Дьявол завладел ее душой, и она будет вечно мучиться?!
Катя закатила глаза. Она всегда так делала, когда появлялась где-нибудь с матерью.
— Спокойно, мамаша! Не научили дочь любить и защищать себя, теперь не вопите, — одернула Катину маму Софья.
— Да как бы я…
— В меня бес вселился, что ли? И что теперь делать? — вяло усмехнулась Катя.
— Бесы не приходят просто так. Для этого нужна благодатная почва.
— Что бы это значило?
— Я могу лишь облегчить тебе задачу: немного почистить, усилить тебя, показать правильное направление. Помочь отменить твои порчи и привороты. Но основную работу придется делать тебе самой. Всех нас подстерегают бесы — и наша задача не пустить их, не дать им волю. Твоего будем изгонять.
— Не понимаю, какую такую работу мне надо делать. Бормотание молитв не помогло.
— Еще бы! Люди думают, что дело просто в словах. Но, конечно, простой автоматический бубнеж поможет разве что выучить слова наизусть, а толку от этого никакого. Нужны понимание и осознанность.
Какую такую работу, спрашиваешь?
Старая карга лезет к тебе со странными вопросами или претензиями — выстави ладонь вперед и попроси впредь не беспокоить тебя этими домыслами. Не бери их на свой счет. Она приняла своих демонов и не борется с ними, даже наоборот — любит их и живет остаток своей жизни тем, что по мелочи гадит людям. Потакает своим бесам. Такие уже часто и не слышат слов. Тут можно только посоветовать дистанцироваться от человека. И забыть о его существовании.
Закомплексованная приятельница со своими внутренними демонами пытается подавить тебя, поджать под себя — опять же, это только ее демоны. Ты это видишь — значит, ты уже свободна от ее «власти». Отшучивайся, защищай свои границы и живи своей головой. Она не стесняется причинять тебе дискомфорт — не стесняйся и ты дать жесткий отпор. Но не держи зла — оно разрушает тебя изнутри, дает пищу твоему бесу. Ты это уже ощутила.
Катя кивнула. Софья продолжала:
— Но твоя основная задача — бороться со своими бесами, а не с чужими. Тебе не нужно никому ничего доказывать. Ты сама по себе полноценна и самобытна, тебе не надо подстраиваться под чьи-то шаблоны «крутой», «приличной» или еще какой-либо девочки, жить не свою жизнь, принуждать другого человека делать то же самое только ради того, чтобы утереть нос «неправым». Ты не будешь счастлива, живя жизнь, чтобы кому-то что-то доказать. Это ты уже тоже ощутила.
Катя опять кивнула.
— А ты живи свою и наполняй ее тем, что тебя радует. Ну, если тебя, конечно, радует причинение вреда кому-то, то это другой вопрос.
— Да нет. Меня наоборот привело в чувство то, что Наташа стала болеть, а Саша вообще чуть не погиб из-за меня.
— Вот. Тебе это не надо. И согласись, не тебе судить их и наказывать. Но ты так поступила, потому что тебе что-то сказали, и тебя это задело. Извини, но если тебя задело, вероятно, проблема в тебе. Не оглядывайся на мнение бесноватых. То, что они пытаются обидеть тебя, говорит лишь о том, что они не счастливы или чувствуют себя ущербными. Либо поговори с ними, если они стоят того, чтобы сохранить их в твоей жизни, либо просто выкинь их из нее. Подумай об этом.
— Гм. Как бабку? Я вот на ней вызверилась и забыла об этом. Мне даже полегчало!
— Ну, почти. Все же не надо орать и уж тем более бить людей сумочкой! Цивилизованно надо общаться.
Катя смущенно улыбнулась, потупив глаза.
— Там была не совсем я.
Они поговорили еще немного, и Софья отвела Катю в отдельную комнату, усадила ее на стул и начала над ней шептать.
***
Через неделю после посещения Софьи Катя пришла в комнату Наташи с шоколадками и чаем. Извинилась за то, как говорила с ней. Объяснила, что ее не устраивало в отношениях с ней и почему она сорвалась. Сказала, что хотела бы сохранить их дружбу, но с тем, чтобы старшая подружка уважала ее. Оказалось, Наташа понятия не имела, что доставляет кому-то дискомфорт. Она делала это не намеренно, неосознанно. После этого разговора обеим девушкам стало легче.
Катя навещала Сашу пару раз, пока тот восстанавливался в больнице. После его выписки они договорились встретиться. Они посидели в кафешке, поговорили, немного посмеялись над странностью их ситуации и расстались на дружеской ноте, объявив, что никто ни к кому претензий не имеет, и обоим это расставание пойдет на пользу.
Так оно и было.
После всех этих событий окружающие заметили, что Саша перестал вести себя по-хамски с девушками, куда-то подевалась его заносчивость.
Спустя месяц жизнь, кажется, потихоньку встала на свои рельсы. Наташа ожила, разрумянилась, снова стала веселой болтушкой, какой и была раньше. Возобновилась экспансия непрошеных мнений и советов. Но теперь Наташе хватало пристального взгляда Кати, чтобы понять — а вот сейчас пора остановиться.
Катя училась быть в мире с собой. Она стала спать спокойнее, а во время бодрствования чувствовала себя живой, настоящей. Она старалась наполнять свою жизнь тем, что ее радует, и не брать на свой счет все, что говорят ей или о ней одержимые своими бесами люди. Тень в углах перестала мерещиться. Ей еще иногда снилось ее отражение в зеркале, но эти сны больше не пугали ее. Потому что хозяйкой своего отражения была она.
Город зеленел вовсю с середины апреля. Прошли майские грозы. По городу разливался запах сирени. Катя обожала эту пору.
Когда все более-менее успокоилось в Катиной жизни и в душе, она вспомнила еще одного человека, перед которым ей было стыдно. Ванька. Ей даже не хотелось думать о том, что он чувствовал, когда стали поговаривать о ее с Сашей «романе». Никаких претензий, конечно, Ванька формально ей предъявить не мог — они ведь не были парой, он ей ничего не предлагал. А потом общение прервалось, потому что Катя была занята… непонятно чем.
Софья объяснила Кате, что как только она будет пребывать в гармонии с собой, все придет в ее жизнь. Но это совершенно не значило, что надо сидеть молча
