Восьмое правило дворянина - Александр Герда
Мы немного помолчали.
— Каковы будут распоряжения, ваше сиятельство? — спросил он.
— Кто-нибудь кроме вас знает о чудесных свойствах подарка от Аренстофа?
— Разумеется нет, Владимир Михайлович.
— Вот и отлично. В таком случае, потрудитесь изготовить мне к завтрашнему утру его точную копию, а я на неделе даже как-нибудь надену булавку — пусть немец думает, что я ношу артефакт. Справитесь с этим?
— Конечно, без проблем, — кивнул виконт. — Но ведь через неделю он узнает, что это подделка. Придется с ним что-то решать.
— Нет, так много времени у него не будет, — я посмотрел на Верховцева и улыбнулся. — Ну а теперь езжайте наконец домой и отдохните. Встретимся завтра утром в «Кремль-Плаза» — я имею еще полдня полноценного отпуска.
— Хорошо, ваше сиятельство, — усмехнулся он и пошел к воротам.
Я потянулся и посмотрел на солнце, которое сегодня припекало не хуже, чем в Ницце. Может тоже искупаться в реке? Почему бы и нет, вот только перед этим нужно сделать один срочный звонок.
Телефон отозвался несколькими звуковыми сигналами и вскоре я услышал в трубке знакомый голос:
— Добрый день, ваше сиятельство… Не думал, что услышу вас так скоро. Вы просто решили скрасить старику этот воскресный день приятным разговором или у вас ко мне какая-то просьба?
— День и вправду хорош, магистр, трудно спорить, но вынужден признать, звоню я вам все же по делу…
— Что же, после той радости, которую вы доставили мне своим прошлым подарком, с удовольствием помогу вам, граф… Орден будет рад отплатить вам тем же. Скажите, кто вас беспокоит?
Глава 3
Великое Московское княжество.
Москва.
«Кремль-Плаза».
Выслушав последние новости от Давыдова, я демонстративно поправил булавку на своем галстуке, взял пульт от кондиционера и понизил температуру. Последние дни в Москве стояла ужасная жара, у меня складывалось ощущение, что когда я шел по асфальту, у меня даже туфли к нему прилипали.
— Судя по вашей радостной речи, все у нас идет неплохо, я вас правильно понял, Матвей Всеволодович?
— Даже более чем, ваше сиятельство. Болотов рвет и мечет. Представляете, за эти пять дней в меня дважды стреляли! — торжествовал Давыдов. — И я уверен, что это его рук дело!
Я усмехнулся и посмотрел на нашего улыбающегося финансового гения. Понятно, что сам факт нападений на него говорил о том, что он все делает правильно, но ничего хорошего в этом не было. Рано или поздно нам могло не повезти.
О покушениях я, разумеется, знал — Верховцев докладывал мне обо всем, пока я был в Ницце. Хорошо, что его парням удалось прикрыть Давыдова и обойтись малой кровью — лишь одним легким ранением.
Но вот плохо, что и в первом, и во втором случае никого из нападавших пристрелить не удалось. Хотя, чего уж тут, прав был финансист, понятно чьих это рук дело, кроме Болотова других заинтересованных лиц в этой истории больше не осталось.
Один лишь только Аренстоф, но этот парень решил с другой стороны зайти, так что он здесь ни при чем.
— Кстати, Матвей Всеволодович, я вот смотрю на вас и никак не могу понять — вы чему радуетесь? — спросил я у него. — Такое ощущение, что Болотов на вас не два покушения организовал, а два миллиона золотом тайно подбросил.
— Ну, раз уж подсылает ко мне всяких, значит есть повод, — пожал плечами Давыдов и многозначительно посмотрел на мою булавку. — Вот и господин Аренстоф решил с нами миром вопрос решить. Хотя у него и вариантов-то других нет, но нервы потрепать нам при большом желании мог. Кстати, он еще письмо прислал, читали?
— Нет, — поморщился я. — Мне Леонид Александрович в двух словах пересказал. Но смысл я понял.
— Его поверенный в Российской империи попросил десять дней на подготовку всех бумаг, — Матвей Всеволодович вопросительно посмотрел на меня. — Не знаю зачем ему так много времени, но учитывая обстоятельства, лично я не возражаю, работы хватает, так что если вы не против…
— Да Бога ради, — махнул я рукой. — В самом деле, зачем человека душить, если вопрос миром решается? Лишняя спешка мне ни к чему — десять так десять. Подожду. Будем считать, что с этого момента вопрос с «Транснефть-Эрго» меня больше не беспокоит.
Я посмотрел в окно на пустые московские улицы, которые плавились под жарким летним солнцем. Даже прогулочные теплоходы плыли по Москве-реке как-то медленно, будто вода под раскаленным солнцем превратилась в густой кисель.
— А вот вопрос с покушениями меня беспокоит по-прежнему, — сказал я и посмотрел на Верховцева.
В ответ он лишь пожал плечами:
— Ваше сиятельство, все что я могу сделать — это окружить Давыдова охраной и защитными артефактами. Остальное не в моих силах.
— Не беспокойтесь, Владимир Михайлович, скоро попытки Болотова прекратятся, если вообще еще когда-нибудь еще повторятся, — сообщил мне Матвей Всеволодович.
— Это еще почему?
— Наша игра с его людьми на финансовом рынке не может продолжаться вечно и постепенно приходит к какому-то понятному итогу, — ответил он. — Где-то мы остаемся при своих, где-то нет, просто сложилось так, что по большей части выигрываем, вот и все. Нерешенных вопросов осталось совсем немного, так что сами понимаете… Я думаю максимум неделя и все как-то устаканится.
— Может быть, вам виднее, — не стал я спорить с финансистом, тем более все равно ничего не понимал в этих вопросах. — Даже если дело обстоит так, как вы говорите, то я не хочу, чтобы в эту неделю с вами что-то случилось.
— Ваше сиятельство, что может случиться с человеком, если его целыми днями не выпускают из собственного дома? — спросил Давыдов и бросил недобрый взгляд на Верховцева, который сделал вид, что увлеченно смотрит в окно.
— Насколько я понял, дважды вам все-таки удалось пробраться через охранников Леонида Александровича, — усмехнулся я.
— Нет, ну в самом деле, — он наклонился вперед и понизил голос. — Вы знаете, его люди находятся в моем доме даже ночью. Причем в каждой комнате.
— И что, сильно шумят? — спросил я.
— Нет, но…
— Матвей Всеволодович, вы ведь сами сказали, что это скоро закончится, верно? Потерпите немного. Пусть каждый занимается своей работой. Я понимаю, вы устали… Вон на Свиридове Артеме Михайловиче тоже лица нет… В конце лета я вас обоих отправлю в отпуск, обещаю. Да еще и отдых оплачу, годится?
Финансист с юристом переглянулись и заметно приободрились. Мысль об отдыхе явно придала им сил.
— Вот видите, как хорошо, — сказал я и посмотрел на грустного Ермолова. — Извини, Петр Александрович, я понимаю, ты тоже устал, но всех сразу отпустить не могу — нужно, чтобы и на хозяйстве кто-то остался. Так что потерпишь до бархатного сезона.
— Отличный месяц, Владимир Михайлович, — кивнул молодой человек.
— Рад, что угодил. Кстати, спасибо за вертолет. Ты оказался прав, он и в самом деле лучше прошлой модели.
— Ну еще бы, он и дороже почти на полтора миллиона, — фыркнул Ермолов. — Менеджер мне тут такие песни про него пел, что если бы он хуже оказался, я бы его на растерзание Свиридову отдал. Думаю, пришлось бы их фирме потом вместо вертолетов чебуреками торговать.
— Это точно, — хохотнул я. — Ну что же, никого не задерживаю, прошу всех вернуться к работе.
В этот момент Верховцев поднял указательный палец, дав мне понять, что хочет мне кое-что сказать. Я дождался пока все вышли и вопросительно посмотрел на него.
— Что, неужели еще какое-то опасное послание, Леонид Александрович?
— На этот раз нет. Перед отъездом в Ниццу вы просили меня найти вам человека, который сможет дать консультацию насчет вашего трофея…
Самая интересная новость за сегодня. Даже радость от благоприятной финансовой сводки, которую недавно вывалил на меня Давыдов, меркла на фоне сказанного только что моим начальником службы безопасности.
Мне этот артефакт не давал покоя — очень необычная вещь, поэтому хотелось выяснить, что он из себя представляет.
— Нашли?
— Можно и так сказать.
— И кто этот человек? Надеюсь, как мы с вами и договаривались, не какой-нибудь ваш знакомый из тайной канцелярии?
— Нет, я совершенно с ним не знаком, и он точно не из тайной канцелярии, — ответил Верховцев. — Скорее наоборот. У него много имен, но все,
