Прикладная рунология - Дайре Грей
Герцог перевел дыхание и молча протянул руку за фляжкой. Содержимое ее, судя по отголоскам силы, готовил знакомый лекарь. Не тот, кто официально лечит императорскую семью, а его старый знакомый, некогда избавленный от тюрьмы и прочих проблем. Старик обладал даром к магии земли и выращивал в своем саду на окраине столицы редкие травки, из которых затем варил не менее редкие эликсиры. Тайная полиция, как и военное министерство, и разведка, часто пользовались его услугами. Жаль, что приемника у Саважа не было.
Напиток не исцелит его от перелома и истощения, но сил прибавит. До дворца добраться хватит. Главное — не переборщить. Саваж был мастером старой закалки, который никогда не станет готовить зелье на один прием. Стоит аккуратно растянуть его на длительный срок. Пара глотков. Не более. Потом перерыв.
— Где Ивон? — уточнил он, ожидая эффекта.
— Уехала по дворец в надежде повлиять на твоего племянника, насколько я поняла.
— А Юстас?
— Кажется, там же. Он присутствовал во время покушения. И видимо пытался добиться аудиенции для Герхарда, но здесь уже уверенной быть не могу…
Значит, все его семейство решило стихийно собраться в одном месте и даже почти по одному и тому же поводу. Удивительное единодушие. Пугающее, если быть точным. Еще никогда подобные сборы не заканчивались чем-то хорошим.
— Иди сюда, — позвал Кристиан, указывая на место рядом.
Ульрике поняла. Вздохнула, словно пеняя ему на нарушение приличий, а затем быстро обошла кровать и залезла на нее с ногами. Свободные брюки, заправленные в ботиночки на шнуровке, невероятно ей шли. Как и короткая куртка, наброшенная поверх блузы и жилетки. Голова привычно легла ему на плечо. От рыжих волос пахло пшеницей и яблоками, летом, какое оно бывает в Варении, с ее необъятными полями, плодородным черноземом и смешанными лесами.
Кристиан прикрыл глаза, стараясь полностью ощутить этот момент. Короткий миг до того, как он соберется с силами и снова станет Великим герцогом.
— Испугалась? — спросил он в макушку.
Ответом стала усмешка и фырканье.
— Не дождетесь, Ваше Высочество. Я знаю, что от вас так просто не избавишься.
Он улыбнулся. Конечно, испугалась. И не признается, потому что страх никому не поможет, а Ульрике слишком практична, чтобы тратить время на то, что не несет пользы. Нет, она скорее поднимет на уши всех тех, кто поставлен в известность об их романе и может что-то знать о нем и о его семье. Она будет присматривать за ними издалека, зная, что для него нет ничего важнее. И в нужный момент незваной явится в его дом, чтобы поднять с постели и отправить туда, куда не может войти сама. Можно ли желать чего-то большего?
— Спасибо.
Слов мало. Их никогда не хватит, чтобы выразить все то, что он чувствует. Но она научилась понимать его. И ответила не сразу.
— На здоровье.
В ее голосе звучала печаль, усталость и отголоски бессонных ночей, напряжения, которое не отпускало сутками. Его счастье невероятно сильное. Но ей тоже нужен отдых. А их время уже истекло.
Кристиан с сожалением отстранился и позволил женщине слезть с кровати.
— Мне нужен мой камердинер. И карета.
— Я позову, — Ульрике кивнула и подобрала с кресла, придвинутого к кровати, берет. — И пойду. Пора возвращаться домой.
— Ты можешь выйти со мной.
— О, нет, — она снова усмехнулась. — Я пришла сюда через черный ход и уйду также. Не нужно, чтобы меня увидела личная горничная твоей жены или экономка. Хватит шока у дворецкого.
— Он будет молчать, — в старом слуге герцог был уверен.
— Вот и не стоит создавать ему лишних проблем. Будь осторожен, — серьезно добавила она, а затем скрылась за дверью, напоследок взглянув на него так, что душу куснула совесть.
Она не заслужила эту жизнь наполовину. Как и Ивон… Давно стоило бы все решить, отпустить, забыть… Но, как и все Сантамэли, он был эгоистом. И не собирался отказываться от собственного счастья.
— Ваше Высочество, — появление камердинера прогнало лишние мысли и напомнило о том, что ночь еще только начиналась.
— Приготовь мне что-нибудь попроще из одежды. Я еду во дворец…
…Милисент дрожала и сама не понимала, от чего сильнее. От ночной прохлады или от страха. Она прижала ладонь к шее, ощущая удушье даже на свежем воздухе, и подавила желание обернуться. Нельзя. Нужно делать вид, что она никуда не спешит и ни от кого не бежит. И вообще, она всего лишь служанка, которая поздно возвращается домой.
Женщина опустила голову и поспешила дальше по улице, стараясь не смотреть по сторонам. Страх подгонял. Конечно, ее не должны были хватиться до самого утра. Она хорошо разыграла представление с мигренью, и даже собственная служанка ей поверила, но все же… Всегда что-то может пойти не так. А ей нельзя попадаться.
Когда вышла утренняя газета про вчерашний арест в доме Герхарда, весь выстраиваемый ранее настрой рухнул, уступив место ужасу. Если император не пощадит даже своего брата, то что говорить о ней? Как спастись? Ответа не было. Как и вообще каких-либо известий из особняка. Поверенный не появлялся. Полиция тоже. И эта тишина довела ее нервы до предела. Осталось лишь одно желание — бежать. Как можно быстрее, и как можно дальше. А там… Будь, что будет.
Милисент действовала в каком-то забытьи. Словно кто-то другой намного лучше знал, что ей делать и подсказывал на ухо. А она… Она просто делала. Собрала небольшую сумку с драгоценностями, наличными и сменой белья. Прикинулась больной. Подыскала в гардеробе самую неприметную одежду, купленную в магазине готового платья. Зачем она сделала эту покупку, баронесса и сама не смогла бы внятно объяснить. Разве что собственными смутными страхами. И абсолютным нежеланием снова попадать в зал суда и под следствие. Кажется, пережитый некогда ужас так прочно засел у нее в мозгу, что избавиться от мыслей о нем оказалось невозможно. Вот она и готовилась к чему-то подобному. Каждый день. Понемногу.
Она дождалась, пока служанка уснет. Выскользнула из квартиры. Поднялась на чердак. А оттуда, побродив в темноте, освещенной лишь светом фонарей через крохотные круглые окна, нашла выход на лестницу для слуг и спустилась к черному ходу. Сердце все это время стучало где-то в горле. Она
