Черный город - Василий Анатольевич Криптонов
Дед побледнел, но ничего не сказал. Видимо, то, что Комарова я назвал по имени отчеству, говорило само за себя.
В дверь постучали.
— Что ещё?! — рявкнул дед, а я быстро убрал глушилку.
Дверь приоткрылась, и в кабинет просунула голову Китти.
— Ваше сиятельство, Константин Александрович, — пролепетала она. — Привезли ваши перчатки.
— Мои что?
— Бальные перчатки. Нина Романовна просят вас подойти, примерить.
— Господи... — Я покачал головой и посмотрел на деда исподлобья. Пробормотал себе под нос: — Я слишком стар для этого дерьма... — и встал.
* * *
Во дворец мы с Надей ехали с Трофимом. Сидели вдвоём на заднем сиденье, где я едва помещался из-за пышного платья сестры.
— Наш первый бал во дворце! — восхищалась Надя. — Костя, ты рад? Скажи же, что ты рад!
Мне было некомфортно в одежде, созданной исключительно для того, чтобы торжественно демонстрировать себя. Рукам было жарко в перчатках. Хотелось кого-нибудь убить, но пока подходящих кандидатур на горизонте не было.
— До того счастлив — даже не знаю, что сказать, — буркнул я. — Дай бог, чтоб не последний.
Надя горячо меня поддержала. Но она-то имела в виду, что нас часто будут приглашать. Я же, как всегда, подразумевал нечто более мрачное. Если меня действительно собираются подставить, то, в худшем случае, мы с Надей из этого дворца живыми не выйдем.
Впрочем...
Я вдруг призадумался. Вряд ли на балу будут дежурить серьёзные бойцы. Под серьёзными я подразумеваю войска специального назначения. Скорее — императорская гвардия, от которой требуется в основном красота и безрассудная отвага. А с учётом того, что я досконально изучил план Зимнего Дворца, думаю, у меня получится уйти оттуда с Надей в случае, если начнётся жара. Жизни свои мы сохраним. Только вот репутации рода — конец. Не говоря уж о серьёзнейшем ударе по репутации белых магов как таковых...
Надя опять что-то защебетала, а я взмахнул рукой, погрузив нас в магическую звуконепроницаемую камеру.
— Слушай внимательно, — сказал я, глядя на дорогу. — Как только войдём в аванзал, я отойду в угол. Влево или вправо, пока не знаю, посмотрю по обстоятельствам. А ты, как только я отойду, развернешься и выставишь Щит между мной и собой. Поняла?
Глаза Нади округлились:
— Господи, Костя! Что ты задумал? Зачем?!
— Просто сделай, — сказал я сквозь зубы. — Это — Щит, он никому не принесет вреда.
— Но я должна знать, зачем! — настаивала Надя.
— Я же тебя не спрашиваю, почему Вова чинит мою «слегка помятую» машину вот уже второй месяц.
Как по мне, это был слабый довод, но он неожиданно подействовал. Надя покраснела, отвернулась и буркнула:
— Хорошо...
Совесть немного кольнула: подпортил ребёнку праздник. Ну да ладно, жизнь — дороже. Честь, быть может, ещё дороже, хотя тут уже вопрос дискуссионный. Беда в том, что и честь тоже легко превращается в инструмент манипуляции в умелых руках. Сколько уже дураков так погибли...
Роскошные автомобили, которых не увидишь на дорогах в любой день недели, один за одним подъезжали к дорожке, ведущей ко входу во дворец. Надя еле дышала, аж побледнела вся.
— Ты в обморок не упадёшь? — участливо спросил я.
— Отстань, — огрызнулась сестра.
— Господи, да это просто светское мероприятие, Надя. Вести себя, как подобает в таких случаях, говорить ни о чём, выпить пару бокалов, станцевать пару танцев — и всё. Ты это делала уже тысячу раз. Ну, может, за исключением бокалов...
Тщетно. Сестра меня не слышала. От предвкушений у Нади капитально закоротило мозги, она ждала волшебную сказку, в которой была принцессой. И даже если бы я рассказал ей пошлый анекдот — услышала бы рыцарскую балладу.
Лакей в старомодной ливрее и в парике с поклоном открыл дверь нашей машины. Я выбрался наружу, под холодный ветер и вспышки камер. Десятки репортёров готовили материалы о том, кто в этом году удостоился быть приглашённым на бал.
— Константин Барятинский! — услышал я чей-то надсадный крик. — Восходящая звезда светского Петербурга! Ваше сиятельство, что вы чувствуете в этот момент?!
«Скуку», — подумал я и предложил руку Наде. Та оперлась на неё и вылезла из салона. Огляделась. Зрачки её расширились так, что если бы я не знал сестру, предположил бы, что она чего-нибудь приняла.
— Идём, — потянул я её. — Гламурная жизнь ждать не станет.
Надя кое-как пришла в резонанс с реальностью, взялась за мой локоть, и мы медленно, торжественно двинулись вдоль временных ограждений с золочёными столбиками ко входу во дворец.
«Как на свадьбе, — подумал я, — только марша не хватает».
Швейцар возле двери замешкался всего на мгновение. Мне показалось, что его смутила моя причёска. Но его напарник первым схватился за свою половину двери, и второму ничего не оставалось, как последовать примеру товарища.
Издалека, сверху уже звучала музыка. Мы прошли в главный вестибюль, миновали Иорданскую галерею. Изучая план дворца, я выучил названия помещений, в которых, как полагал, окажемся. Пока мои предположения сбывались.
Галерея была обильно уставлена разнообразными бюстами. Бюсты напомнили мне первое испытание в Игре, и я усмехнулся.
Зато Наде было совершенно не до смеха. С каждым шагом она всё отчаяннее сжимала мою руку.
— Дыши, — негромко сказал я ей. — Сначала вдох, потом — выдох. Не наоборот. Не перепутай.
— Отстань! — пискнула Надя, однако дышать начала нормально, и я перестал за неё беспокоиться.
Мы поднялись по Иорданской лестнице. Музыка становилась всё громче. И ни одного охранника я пока ещё не увидел. Это, конечно, не значит, что их нет. Прибегут, как только понадобятся. Но чтобы прибежать, тоже нужно время, хоть пара секунд. И этот факт я тоже учёл...
Вот и аванзал с малахитовой ротондой посередине. Здесь тоже никто из гостей не задерживался, все спешили пройти дальше, в Николаевский зал. Каждый раз, как открывались двери туда, музыка становилась громче, и звучный голос какого-то специального
