Апелляция кибер-аутсайдера - 5 - Семён Афанасьев
Ничего секретного или важного там по определению не было, пусть лучше пишет там. Каналы на двоих — слишком деликатная часть коммуникации, с этим человеком пока пусть постоит на паузе.
"А что это был за продукт? Как ты Ченя отключила в бою?" — нестеснительная хань приняла перемену условий безропотно и вопрос задала уже в групповой беседе.
Что случившееся — дело рук Виктора, она естественно не определила.
Хамасаки красноречиво промолчала. Рыжий тоже (его присутствие в чате китаянке не было даже заметно).
Эрнандес и Мартинес, используя аватарки кошки и панды, пантомимой показали, что на некоторые вопросы немедленных ответов не будет.
* * *
Миру разбирается с Ченем настолько стремительно и жёстко, что реакцию абсолютно всех без исключения можно описать тремя буквами: шок.
У меня в том числе.
В отличие от остальных, я подоплёку понимаю: китаец не рассчитывал остаться без расширений в самый интимный момент, раз. Плюс не ожидал, что у ставшей натуралом Миру нейропрофиль окажется полностью функционирующим, два.
Японка тут же начинает рефлексировать на тему честности и спортивности результата стычки. Свои нравственные сомнения она без затей вываливает на мою голову, чтобы и я тоже потерзался.
В отличие от неё, я никаких угрызений не испытываю по двум причинам. Первое — она просто не видит, чем он хотел ахнуть по ней. Второе — ну не считаю я нормальным некоторые нюансы здешнего социума.
Когда здоровенный буйвол на равных начинается состязаться на кулаках с небольшой девчонкой, ещё и всерьёз рассчитывая на превосходство своего нейропродукта, а её считая натуралом... плюс уповая на свою двойную фору.
Не находится у меня места для сочувствия. Прости, бог, если ты есть.
Поскольку здесь можно больше ни о чём не париться, а допинавшие в здании южан латинос уже заняли своё место между зрителей, покидаю школьный двор с чистым сердцем, поскольку с завучем таки нужно кое-что обсудить: да и он последнее время стал чертовски похож на человека.
На нормального человека, во время общения с которым у меня не болит девяносто процентов времени часть тела под названием "брезгливость".
— Сергей Сергеевич, разрешите? — аккуратно постучав и всунув голову, предварительно убеждаюсь, что не помешаю.
Трофимов приглашает внутрь откровенно размашистым движением не совсем трезвого человека:
— Загружайся! — ух ты, даже говорит по-русски.
И чё это с ним.
— Падай! — он взглядом указывает на ближайшее к себе кресло.
Затянувшись здоровенной толстой сигарой, соотечественник выпускает струю дыма в направлении открытого окна и смачно прихлёбывает из высокой бутылки то ли коньяка, то ли чего-то аналогичного:
— У меня не очень много времени. Если у тебя что-то срочное, лучше поторопись: минут двадцать — двадцать пять есть точно, а там уже будет без гарантий. Слушаю тебя.
Да он действительно нарезался! Ёмкость, если верить этикетке, литровая. Не хватает в ней почти половины.
Интересно, бутылка была нетронутой изначально?
— Тебе могу пфедловыть только сахав, — он указывает взглядом на начатую пачку рафинада, забрасывая кусочек в рот. — Угофайфя. Сорри за скомканность, но есть кое-какой форс-мажор.
На секунду задумавшись, светило педагогики вешает над столом голограмму таймера с обратным отсчётом от девятнадцати минут:
— Минутка в резерв, — поясняет он. — Мало ли, вдруг надо будет что-то срочно уточнить напоследок. Оно так обычно и бывает: сраных секунд не хватает на действительно важные вещи.
Предложить ему, что ли, ускоренный режим в чате? Если он так куда-то торопится, мелькает абсолютно идиотская идея на заднем плане.
Ещё и в таком состоянии спешит. Интересно, а что у него случилось.
Но сделать так — всё равно что вывалить о себе всё до задницы, чему не время и не место.
— Сэнсэй, я очень хотел посоветоваться. Откровенно поражён вашей степенью доверия в мой адрес, — киваю по очереди и на его бутылку в рабочее время, и на сигару в зубах. — Но испытываю смутные сомнения: а насколько вы сейчас адекватны в этом состоянии?
— Боюсь, мой юный друг, у тебя просто нет выбора, — пьяно хихикает завуч. — Если тебе действительно нужен мой комментарий, лично я бы тебе советовал не затягивать и не обращать внимания на антураж. — Он ведёт рукой от подбородка до брючного ремня. — Это мой самый серьёзный совет тебе за всё время, что мы знакомы.
— Ну, если вы так ставите вопрос. Ночью в пиццерии... — на полуслове осекаюсь и, неожиданно для себя, начинаю говорить короче и без иносказаний. — Наши с вами земляки из ночной пиццерии — государевы люди.
— Ты взял ещё четверых, обеспечение, — Трофимов делает небольшой глоток из бутылки. — И Эскобары их раскололи до самой жопы. Я в курсе. Дальше.
Хренасе.
— Вообще-то, их взяли люди Мартинес, а не я, — осторожно уточняю, раздумывая над такой его неожиданной осведомлённостью. — У меня пока не то влияние, чтобы иметь свою армию на улице.
— Да неважно! — раздражённо отмахивается педагог. — Понятно же, что твоя Айя не ради учебно-тренировочных упражнений личного состава во всё это ввязалась! В условиях реального тэвэдэ... улицы. Реальной улицы. Переходи уже к следующему этапу своего несомненно увлекательного опыта, бога ради! У нас действительно не так много времени. Я не шучу.
— Когда ехал из суда, на котором Гену посадили на полтора года, позвонил посол сегментов...
— Бородатый? Человек, назвавшийся послом, был с бородой?
— Да, лично Сапрыкин.
Под влиянием абсолютно тупого импульса, противоречащего всем возможным требованиям личной безопасности, зажигаю голограмму над столом и решительно протягиваю канал в ускоренном режиме от себя к интерфейсу Трофимова.
А в следующую долю секунды выступаю в роли изумлённого зрителя, как если не дотягивающий до второго юношеского новичок окажется в ринге против выступающего мастера спорта, а сам бой будет прямо влиять на их взаимный рейтинг внутри турнира.
В роли мешка выступаю, иначе говоря. Только неизбежным нокаутом после первого же размена становится чуть иное, не потеря сознания.
Завуч выстреливает целым каскадом телодвижений.
Во-первых, он активирует какой-то личный ускоряющий комплекс и отсекает мою физическую возможность подключиться к нему: канал с его стороны резко закрывается.
— НЕ ЛЕЗЬ КО МНЕ СЮДА! — ревёт он так, что у меня и правда почему-то отпадает желание соединять наши с ним интерфейсы.
Одновременно Трофимов каким-то необъяснимо филигранным движением дёргает своей бутылкой так, что часть алкоголя выплескивается мне в лицо.
Рефлекторно дёрнувшись, успеваю закрыть глаза. Потеряв в результате рывка равновесие, падаю
