Птичка, которая попала - Анна Соломахина
Покупали кольцо в этот раз за наличный расчёт, ибо лимит карты не безграничен. Фаргон даже преисполнился щедрости и добавил денег Тимуру, поскольку тому на сильно понравившееся украшение не хватало, а на что хватало – выглядело не очень. Похоже, несмотря на то, что эти ребята порядком друг другу надоели, поскольку проводили большую часть времени вместе, да и характеры у них совсем разные, между ними зародились зачатки дружбы.
Следующим пунктом шёл букет. И в этом случае Фаргон решил положиться на собственное мнение. Тимур, конечно, пытался доказать, что каллы – это больше мужской цветок, но его не хотели слушать. Продавщица и вовсе выпучила глаза, когда ей велели оттенить каллы ирисами. Ну, понравилось Фаргоше такое сочетание! А дева то ли недавно вступила на стезю торговли, то ли банально не сталкивалась с подобным креативом… В общем, сделать-то она сделала, и даже красиво получилось, но после ухода странного клиента она кинулась в соседнюю аптеку за валерьянкой. То ли ещё будет! Клиенты разные попадаются, по сравнению с которыми гизар покажется милым мальчиком, возжелавшим колокольчиков.
Костюм Фаргон решил надеть родной, луррианский. Правда, не тот, парадно-боевой из кожи и металла, но не менее экстравагантный. Тоже кожаные брюки, только без клёпок, белая туника и хвост вместо косы. Последнее – дабы показать даме степень доверия, ведь с такой причёской не удобно воевать, особенно когда ты крыльями машешь.
О гизарских туниках стоит рассказать отдельно, как и в целом об одежде на верхнюю часть тела. Поскольку крылья у птичек немаленькие, прорези на спине для них – не вариант, ибо сам точно не впихнёшься. Поэтому любая рубашка, безрукавка или куртка конструируются весьма хитроумным способом. Перед и рукава обычные, а вот задняя часть состоит из трёх лоскутов, пришитых к кокетке. Боковые клинья имеют форму трапеции, у которой один из нижних углов – прямой. Одной стороной, где, собственно, этот самый прямой угол, они пришиты к переднему полотнищу, а вот задняя деталь свободно болтается. Всё это дело нахлёстывается друг на друга в районе поясницы и фиксируется поясом. Удобно, практично и легко надевать! При должной сноровке, разумеется. В нынешнем бескрылом состоянии в таких ухищрениях нужды не было, но привычка… и тоска по Лурре. Правда, чтобы в неурочный момент не обнажилась спина, пришлось Фаргу добавить «клейкости» с помощью магии, но это уже мелочи жизни.
И вот, уже близится вечер, нечеловеческим усилием Фаргон заставил себя не ехать в больницу к Миле, дабы не отвлекаться. Да и сон этот смущал… Что ещё за кровавости такие?
Мария тоже готовилась к свиданию в меру своих возможностей. То есть заранее подобрала платье и туфли. Всё. На прочее не оставалось ни времени, ни желания. Потому что вечером вышел на связь давний друг, с которым было что обсудить. Потому что работа, а там Мила, жаждавшая выходные провести дома, и её желание вполне понятно. Но Маша тянула время. Ждала, когда же придёт Фаргон проведать спасённую, но так и не дождалась. В итоге она, злопыхая, выписала к концу рабочего дня нервную беременную, быстро ополоснулась в душе и… вместо приготовленного платья надела брючный костюм. Во-первых, похолодало, во-вторых, нечего тут таинственность наводить некоторым! На волне протеста краситься тоже не стала. Но надушиться всё-таки решила, не для ухажёра – для себя. И только она успела закрыть флакон и потянулась поставить его на место, как за окном послышалось… лошадиное ржание. От неожиданности рука дрогнула, отчего духи выпали, неприятно звякнув стеклом о поверхность столешницы.
— Что? – Мария выглянула в окно и громко, надрывно расхохоталась.
В белоснежной, местами позолоченной карете с откидным верхом, запряжённой парой серых в яблоках лошадях на алом бархате восседал Фаргон. Рядом с ним белел букет, а сам он выглядел так, словно только что вышел из театра, где играл главную роль Робин-Гуда. Или у того была шапочка?
Такой подставы от судьбы Мария точно не ожидала. Вот уж на кого, а на гизара она не подумала ни разу! Чёрт, краситься некогда, но вот переодеться… Судорожным движением она принялась расстёгивать жакет и тут вспомнила, что из-за похолодания надо надевать чулки. А это долго, если не хочешь их порвать впопыхах.
— А-а-а, — схватилась за голову Маша. – Хрен с ним, так сойдёт! Или не сойдёт? Чёрт-чёрт-чёрт! Второй раз ведь может и не позвать…
В итоге она всё-таки переоделась, натянула чулки, мазнула губы розовым блеском и подкрасила ресницы. В последний момент догадалась прихватить жакет, дабы не продрогнуть. Кто их, иномирян, знает? Может, они не в курсе, что когда дама мёрзнет, её следует укрыть своим пиджаком. Кстати, если ей не изменяет память, ни пиджака, ни куртки у Фаргона не наблюдалось. Так, белело что-то.
Наконец, ступени подъезда преодолены, входная дверь захлопнулась, а впереди он – тот, о ком она которую неделю думает денно и нощно, кто будоражит её воображение и манит интересными перспективами.
Фаргон, привыкший, что на свидания девы не опаздывали, недовольно ёрзал. Правда, слегка встрёпанный и такой волнующий вид Марии немного усмирил его гнев, но но не полностью. Пришлось сдерживаться. А ещё быстро вспоминать, что надо открыть даме дверь, подать руку, поздороваться. Ох уж эти местные ритуалы!
Наконец, лошади тронулись, карета затряслась, а он торжественно вручил букет.
— Кто бы мог подумать, — только и смогла вымолвить Мария, принимая цветы.
— Удивилась? – Фаргон замер, а после всё-таки протянул руку к очаровательной собеседнице, положив её на спинку сидения. Будто обнял.
Сейчас она была куда более открыта, нежели в клинике: надменности как не бывало, да и холодность, видимо, осталась там же.
— Слабо сказано, — откликнулась Мария, поглаживая пальчиком плотный и в то же время нежный цветок каллы.
Ей очень понравилось классическое сочетание белого и синего, а ещё как нежные, ассиметричные лепестки ирисов оттеняли строгие формы калл.
— Серёжки надела, — отметил Фаргон приятную деталь.
Конечно, надела! Впопыхах, одной ногой уже шагнув за пределы квартиры. Но об этом дама скромно умолчала, лишь слегка поведя плечиком.
Всю дорогу до
