Огненная буря в стакане - Марина Павельева
– Знамо дело хитрит, – поддакнул ему душа, тоже поднялся с земли и, положив руку на плечо Рыбичу, остановил его нервные расхаживания. – Остановись, у меня в глазах от тебя рябит.
– Ох, да, извини, – повелитель рыб встал напротив собеседника, схватился за бороду и стал ее гладить, успокаиваясь. – Взбесили меня эти мокрицы. Хочу засушить их на солнце, чтобы другим неповадно было меня ослушиваться. Да жалею, дурех. Ладно, решу, что с ними делать. Потом.
– Надеюсь, – вполне серьезно сказал душа.
И Анька поняла, что он одобряет наказание непослушных русалок самым жестоким образом. Вот ведь, не совсем он и душка, как ей казалось до сего времени. А с другой стороны, сами виноваты. Нечего к людям лезть и ее Сашечку к себе приманивать. Вот и вторая прицепилась, хотя по прошлым рассказам Дюхиной Лены ему хватило и одной. Услышала Рыбича:
– Разозлилась Авдотья, что не вышло с поцелуем, решила последовать совету Лукерьи и заговор на него наложить, чтобы в полнолуние его к озеру снова подманить. А пока раздумывала делать или нет, эти тут развиться начали и позы разные пробовать. Завидно ей стало, ну и решила из вредности воспользоваться заклятьем, которое навсегда целованного к озеру привязывает. Мерзкая штука. И снять проблемно. Опять Лукерья наследила. Из закромов моих вытащила и дурехе подсунула.
– Та-а-ак, – медленно протянул душа талисмана, почесал седую бороду под подбородком и сказал раздраженно. – Пора тебе их наказать. Да хорошенько. И нечего жалеть. Вон какую докуку тебе устроили, злыдни.
– Накажу, непременно, – согласился Рыбич. – Только вот в чем проблема-то нарисовалась. Заклятье я снял вчера…
– Как снял? – удивился душа, перебивая собеседника. – А чего тогда парень-то в неадеквате? Что-то темнишь ты, голубчик, – и пристально уставился в глаза Рыбичу.
– Снял, это точно. Только часть, не все, – потупился хозяин омута. – Сам сначала не понял, как так вышло. Никогда у меня подобного не было.
– Ну и что же тогда приключилось? – насторожился душа. – Не нравится мне все это, ох как не нравится.
– И мне не нравится, но суть такова, что… – Рыбич замолчал, обдумывая какими словами сказать ему о приговоре Ксандру, почесал затылок, стряхнул невидимый мусор с головы.
– Да не тяни ты, – начиная злиться, подстегнул его душа. – Быстрее говори, а уж там решим, что дальше делать со всем вашим семейством.
– А ты не наезжай, – тоже обозлился Рыбич. – Сам я с ними разберусь, и не твое дело, как наказывать буду, – но увидев нехороший огонек в глазах оппонента и понимая, что ссора с потомком Стрибога обернется для него большими неприятностями, даже страшнее, чем ослушание русалок, взял себя в руки. Он помнил, как тот гонял на озере двухметровые волны и грозился осушить водоем, организовав торнадо. И в том, что Стрибожьич так сделает, Рыбич не сомневался. Поэтому, с трудом погасив свой гнев, продолжил более миролюбиво. – Извини, вспылил. Не будем ссориться, хорошо?
– Не будем, – согласился душа. – Этим делу не поможем, – уселся обратно на траву, вытянув ноги, сорвал длинную травинку и стал ее жевать, но сморщившись, сплюнул. – Горькая, зараза, – поднял голову, рассматривая собеседника. – Выкладывай, Рыбич, не тяни.
– Сейчас расскажу, – повелитель рыб подошел к озеру, зачерпнул рукой воду и ополоснул лицо, повернулся к душе талисмана, у которого уже заканчивалось терпение, и начал говорить. – Заклятье притяжения я могу снимать. С трудом, с огромной тратой энергии, но снимаю. В моих силах это сделать. Хотя и редко, но русалки чудят, так что слова противозаклятья знаю наизусть. Вот и вчера стал делать как обычно. А поцелуй-то на лбу парня все горит и горит. Теперь понимаю, что каким-то образом к нему вернулся старый приворот от прежней русалки, Евлампии. Что-то между этими заклятьями пересеклось и в таком виде замкнуло. А так как кольцо Живы еще у нее, то приворот этот я снять не могу, он сильнее меня.
– Вот черт, – присвистнул душа. – Не было печали, русалки накачали, – задумался. – Не слыхивал я о таком. Сильна видно сила Живы в кольце, коли не в твоей власти парня от любви привороженной избавить. Раскудрит-мадрит. Что ж делать-то?
– Ну, что делать, что делать… Искать надо тебе Евлампию и уговаривать, чтобы она его снова поцеловала и отпустила. Только так. Иначе мальчишка опять будет к ней привязан. И ему найти ее надо. Иначе высохнет от любви неразделенной. Помрет, другими словами, – Рыбич с опаской посмотрел на собеседника и глубоко вздохнул. – Вот такая докука случилась.
– Легко сказать, найди. А как? Я даже не знаю, как она выглядит и где сейчас находится. Россия-матушка велика, – дед в красной рубахе запустил пятерню в свою бороду, запутался в ней пальцами, плюнул в сердцах, дернул и чуть не взвыл от досады. – Задачка-то не из легких, – повторил слова Рыбича, сказанные им в начале разговора, поняв, наконец, их смысл.
– Но чем смогу, помогу, – ответил повелитель рыб. – Приду в яви к вам и принесу из чистого родника заговоренную воду, которой, плеснув на прежнюю русалку в человеческом облике, можно хвост вернуть. А когда его увидишь, сразу и определишь, кто она.
– Это хорошо, – повеселел душа. – Это дело. Только вот, чтобы плеснуть на русалку, надо саму ее найти. А как? Какая она была? Как выглядит?
Но ответа Анька не разобрала. Берег с двумя бородатыми дедулями внезапно растаял в какой-то серой мгле, и она услышала уже наяву, как кто-то громко ругался. Она прислушалась и поняла, что верещала Вовина подруга и громко выспрашивала всех, кто «сожрал целый батон и целую банку тушенки, а ей теперь не из чего кашу варить».
– Вы вчера со своей мадамой тут оставались, когда все спать ушли, – накинулась она на Ксандра. – Значит, вы и схомячили.
Анька поняла, что на него, потому что тут же услышала его ответ:
– Не брали мы ничего. Мы на озеро ходили, а потом спать сразу легли. Так что нечего на нас наговаривать. Ищи среди тех, кто после нас тут оставался.
Анька подумала: «Хорошо, что Ксандр вчерашней ночи почти не помнит». Ведь она совала ему батон,
