Блондинка для Волка - Лайа Дало
— Конрад, у нас проблема, — только и успел я сказать другу по телефону, как он тут же пообещал приехать, даже не уточняя, в чем, собственно, проблема заключается.
Примчался он уже через полчаса, значит был непростительно близко, как будто знал…
— Знал, — подтвердил друид мои подозрения. — Еще три года назад, когда впервые ее увидел.
— Она Двуликая? Быть того не может!
— Не совсем, — неопределенно пожал плечами Конрад, — когда-то, кто-то у их семейного древа потоптался из шерстистых, на это наслоилась генная модификация, плюс…
Зеленые глаза сверкнули лукавством, и этот интриган продолжил:
— Я немного изменил Третью Метку, активируя кое-какие спящие участки.
Экспериментатор хренов!
— Зачем?! Это же рискованно! Наследия может не хватить для полноценного оборота! — страх схватил за горло и вместо крика получилось хриплое сипение.
— Успокойся! — цыкнул по своему обыкновению друид и перевел взгляд на Белую, — ты ее пугаешь. Правда, моя хорошая?
Конрад присел, заглядывая в голубые глаза:
— Ну, и что спровоцировало оборот так рано? Хм…
Это «хм» прозвучало как-то… странно, а потом друг перевел укоризненный взгляд на меня:
— Сам виноват.
— Что ты… — догадка пронзила раскаленным прутом. — Не может этого быть…
Оказалось, что очень даже может. Моими стараниями и своей отзывчивостью… В общем, волчица вылезла наружу, ибо вынашивать щенков проще в зверином облике. То, что человеку будет доставлять неудобство, даже боль, для волка пройдет совершенно незаметно, а уж для Лунной Волчицы, тем более. Как оказалось, моя блондинка отличилась и в этом. Друид подозревал, что в ее крови течет наследие Луны, но уверен не был. Поэтому-то и решился «подправить некоторые участки» — Лунные некогда были кем-то вроде шаманов при каждой сильной Стаи, но Война выкосила их первыми, не потому что они были слабее, а потому что с их помощью Двуликие обретали дополнительные способности. Ускоренную регенерацию, сопротивление практически всем видам магии, увеличение скорости реакции и многое другое.
Безопасность моей пары превратилась не в личную цель, но в приоритет для всех Двуликих. Если «Освобождение» узнает… Если еще не знает. С трудом верилось, что Карина не поделилась детальными результатами анализов со своими подельниками. Желание спрятать Лесю подальше, окружить не только заботой, но и непроницаемым куполом только крепло. Если бы не ее стремление к независимости и нежелание вновь лишать ее свободы выбора, то так бы и сделал
Со вздохом взглянул на лежащую у ног волчицу. Разговор будет непростым.
Между тем Конрад заверил меня, что паниковал я зря, все с моей неугомонной в полном порядке и действовать нужно, как и с любым молодняком. Побегает на четырех лапах, пообвыкнет и вернется в человеческую форму, не через день, так через неделю.
— Ничего ей не сделается, — авторитетно вынес вердикт друид и пришлось ему поверить, тем более что Белая не выказывала никаких признаков излишней агрессии.
Лежала себе смирно рядом, пока Конрад делился последними новостями.
— Так мы ничего толком не нашли, облазили руины, перевернули каждый камень, но разработок Карины в Лаборатории нет.
При звуке имени «тети» волчица зарычала, но стоило погладить ее между ушами, как оскал тут же исчез и пушистая красавица улеглась обратно.
— Успели вывезти, — пришлось признать очевидное.
— Скорее всего, — кивнул друид, — что-то осталось в логах оборудования, но недостаточно, чтобы восстановить формулу.
— Что говорит она сама?
— Ничего, — помрачнел друг, — и уже ничего не скажет.
Это могло означать только одно.
— Кто?
— Не выяснили, — недовольно цыкнул рыжий, — Макс землю носом рыл, но никаких следов.
— Умело затерли.
— Угу, — согласился друид, — с использованием тех самых разработок.
Все же «Освобождение» мы не добили, хоть и очень надеялись, но разбираться с этим предстоит уже не мне, у меня в ближайшее время будут СОВСЕМ другие заботы. Тем более, что насколько я понял Конрада, у Макса свой интерес в этом деле. Тоже очень своевольный и строптивый, да еще и с нехилым секретом. Друид пакостно улыбался, рассказывая в лицах, КАК круто попал Дей. Вот любит он издеваться над ближними, а еще «Хранитель Мира» называется…
— Что Регина? — и предусмотрительно протянул руку к Белой, заранее успокаивая возмущение пары при звуке еще одного ненавистного имени.
— Отправлена на перевоспитание, — хмыкнул друид. — Там, конечно, все плохо с мозгами, но ничего, Отшельник уважает вызов.
— Ты ее к Отшельнику?! — удивился я. — Жестоко.
— Заслужила.
Заслужила, чего уж там, хоть участь ее теперь ждет незавидная. Отшельником звали одного больного на всю голову Одаренного, живущего затворником где-то в Зауралье. Привыкшей к цивилизации Регине придется несладко, а уж с учетом того, что Отшельник некромант, опять же, последний из оставшихся… Зачем ему понадобилась недоделанная «волчья невеста» неясно, но раз Конрад отправил ее к нему, значит так надо, другу я в таких вопросах доверял безоговорочно. Пусть и любит пакостить, но у каждой его выходки есть двойное дно — даже если с первого взгляда кажется блажью, местью, или чем-то пустым и незначительным, время всегда все расставляет по своим местам, привнося новый смысл в каждый его жест, каждое слово.
— Ладно, поеду я, — спустя какое-то время засобирался рыжий, — а вам все же стоит побегать подольше.
Деликатный Конрад — это невиданная редкость, но, конечно же, ее заслужил не я, а умильная мордочка Белой.
А красивая все же получилась волчица… Ладная, поджарая, да быстрая. Мех блестит в лучах солнца, глаза сверкают, а белоснежные клыки внушают долю опасения даже мне. Пожалуй, я не позавидую тому, кто решится посягнуть на нашу семью — кого я не разорву, того уничтожит моя пара.
— Ну, что, родная? Побегаем?
Будто в ожидании нужных слов, волчица резво вскочила, покружилась вокруг своей оси, забавно взрыкивая. Сдерживать внутреннего зверя больше не было ни сил, ни необходимости. Теперь можно, теперь все можно. Мгновенная вспышка всепоглощающей, но уже привычной боли и мир окрасился в новые тона. Запахи стали стократ острее, особенно один. Лучший аромат на целом свете. Моя пара.
Дикий гон только для того, чтобы почувствовать и показать свою суть, свое единение с природой, с каждой травинкой, с каждым листочком на исполинских дубах, с каждой иголкой на стройных елях. Бег наперегонки с ветром, до слезящихся глаз, стертых лап и сбитого дыхания. Бег, обнажающий истину. То, что делает нас Двуликими.
Свобода. Высшая ценность. То, что делает нас нами. Мое главное прегрешение перед Лесей — попытка эту свободу ограничить, навязать свою волю. Эту ошибку я буду с удовольствием замаливать все долгие годы, что нам предстоит быть
