Алексей Самсонов - Цифровая магия
Неожиданно в номере как будто включили мощный стробоскоп. Несколько коротких, но очень ярких вспышек довольно сильно ослепили Антона. Он скинул с живота ноутбук и резко снял ноги с кровати. Потом протер глаза и увидел облачко дыма, которое висело посреди номера.
– Черт! В этих старых гостиницах проводку вообще меняют? – возмущенно задал он вопрос в пространство. – Ведь коротнуло так, что весь их отельчик погореть мог.
Тут по висящему облаку пробежало несколько разноцветных волн, как будто на него упал разложенный на составляющие цвета солнечный луч.
Антон почему-то сразу понял, что короткое замыкание тут совершенно ни при чем. Это опять чертова магия. Но теперь Антон стал оглядываться в поисках путей отступления – ведь это могло быть и нападение этих чертовых программистов. Дверь и окно были заблокированы облаком – ретироваться было некуда. Крестов и святой воды под рукой не было, да и в их действенности при данных обстоятельствах Антон сомневался.
Но облако не двигалось и как будто не пыталось причинить вреда. Антон решил, что если бы хотели убить, то уже убили бы, поэтому подтянул ноги и сел на кровати по-турецки.
– Здравствуйте, Антон! Примерно такой реакции я и добивался, устраивая это световое шоу, – раздался голос из все еще висящего разноцветного облака дыма.
Несмотря на готовность ко всяким неожиданностям, Антон буквально подпрыгнул на кровати и издал нечленораздельный звук – что-то среднее между блеяньем козла и иканием: говорящего дыма он никак не ожидал. По облаку вновь пробежали цветовые полосы, и оно опять заговорило:
– Ваша реакция вполне ожидаема. Когда я явился известному вам Якову Брюсу, он пытался изгнать меня крестным знамением и швырянием в меня чаши с вином. А Роджер Бэкон вообще поначалу терял сознание.
Антон, довольно сильно заикаясь, все же смог выдавить из себя вопрос:
– Т-ты… в-вы кто? Как?
Облако кувырнулось само через себя, если только так можно было сказать об облаке, и в нем зазвенели колокольчики.
– Великолепно! Еще через несколько поколений впервые увидевший меня просто вежливо поздоровается, безо всех этих ваших непредсказуемых реакций, – предположило облако, а потом, используя заглавные, представилось: – Я Служитель «Книги Аль-Ашдина».
Облако вновь легкомысленно кувырнулось, что, как казалось Антону, совершенно не подобало подобному явлению.
– Звать меня можно Великим и Уникальным Магическим Творением, Стоящим на Страже «Книги» и Сурово Карающим Посягнувших на Нее, – важно и басом проговорило облако. – Ага! А можно – просто Джинн. Первый вариант – солидно, конечно. Я сам придумал! Но Джинн – короче, да и старик меня так звал.
Антон почти пришел в себя. В конце концов, ему уже приходилось сталкиваться с магией в ее прямом проявлении, так что еще одно проявление магии уже не рушило картины мироздания.
– Джинн? Кто или что ты такое? Откуда взялось?
Джинн несколько обиженно произнес:
– Вот так всегда – как выясняется, что я не собираюсь прибить молнией собеседника, так он сразу норовит перейти на «ты».
Антон смутился, как школьник, которому учительница сделала выговор за неподобающее поведение.
– Ой, простите! – совершенно искренне извинился Грибов. – Я просто…
– Да ладно, не парься, можно и на «ты»! – перебил Антона Джинн. – Понятно, что тебе непривычно разговаривать с магическими артефактами и ты не знаешь, как к ним обращаться. А я просто дурака валяю. Это, видишь ли, такой психологический прием – отвлечь тебя от шока, наступившего из-за моего появления, и переключить тебя на задачку по вежливости. А сейчас я занимаюсь болтовней, чтобы ты пришел в себя.
Первоначальный шок Антона действительно прошел, и теперь он вполне был готов воспринимать Джинна как собеседника.
– Так ты служитель книги, которую все ищут? Это вроде как джинн в лампе Аладдина?
– Не Аладдина, а Аль-Ашдина, хотя не исключаю, что сказка пересекается с реальностью. Но суть в том, что я добровольный служитель, а не раб лампы. Старик создал меня, а я берегу созданное им. И себя, и книгу. А еще всяких идиотов от самих себя. И мне не нравится возня, которая происходит сейчас вокруг книги. Она уже попала в руки двух придурков, а может попасть в руки излишне умных. Это будет еще хуже. Поэтому я пришел к тебе.
– Ко мне? Что же вы все ко мне-то приходите? Этот наемник, этот Андрей Кириллович, а теперь еще и книжный джинн. У меня и книги-то нет. Достали вы меня!
Джинн опустился в кресло, стоящее рядом с кроватью, и принял форму сидящего человека с размытыми очертаниями. Антон же вновь опустил ноги с кровати и с вызовом смотрел на разговорчивый артефакт – он понял, что непосредственной опасности тот не представляет и даже готов поболтать. Джинн в ответ выпустил плотные кольца дыма, будто курил сигару.
– Я знаю, что книги у тебя нет. Но думаю, что ты самый подходящий человек для владения ею.
Антон демонстративно упал на подушку.
– Черт, я становлюсь очень популярным. Практически только что один маг предложил мне то же самое. Нет, я бы, конечно, не против заделаться магом, но не хочу становиться ничьей марионеткой, а придется. Может, без меня, а? Ведь есть же Петрецкий с Куреевым. Немного настучите им по голове, чтобы в себя пришли, и порядок. Они уже самообучились. Может, их, а?
Туманный человек в кресле отрицательно замотал головой.
– Нет, они, к сожалению, не подходят. У них у обоих очень неустойчивая психика. И чем дальше, тем больше они будут сходить с ума. Особенно Куреев. А Петрецкому уже и сходить дальше некуда – готовый маньяк.
– А тебе нужен вменяемый и управляемый? Мне уже поступило подобное предложение. Чем твое лучше? – удивляясь самому себе, сразу перешел к деловым вопросам Грибов.
– Мне нужен вменяемый, но не обязательно – управляемый. И этим, кстати, лучше. А вот почему – поясняю. Я сам очень умный, сильный, ловкий и скромный. – По облаку пробежала красная краска. – Ага, и еще стеснительный очень. Так вот, исходя из этого, я не нуждаюсь в управляемом персонале, то бишь в рабах. Все, что мог бы выполнить в обозримом будущем ученик книги, я могу делать с легкостью и не заморачиваясь со всякими рабами. Но я хочу, чтобы дело моего создателя, Хишама аль-Ашдина ибн Рахмана, не умерло и не кануло в небытие. А для этого мне нужен вменяемый человек. Ты на него похож.
– И что от меня требуется? И что я получу? И могу ли я отказаться?
– Требуется, во-первых, отобрать книгу у Моргота и Эру.
– А почему ты не можешь сделать это сам?
– Тут все очень просто: если адепт иной магической школы просто погибнет, взяв книгу в руки, то мы не можем враждовать друг с другом, по крайней мере в вопросах, которые касаются книги. Первый, проявивший агрессию, катастрофически себя ослабляет и почти наверняка проиграет. Все просто.
– Понято и принято, – ответил Антон. – Дальше.
– Хорошо, дальше. Что ты получишь? Ты станешь магом, со всеми вытекающими приятностями и неприятностями. Если любишь читать книжки, то ты их примерно представляешь. Можешь ли отказаться? Да бога ради. Ну это, так сказать, де юре, а де факто – вряд ли. Тебя уже затянуло в эту историю по самое «не балуйся». Ты сам не захочешь. Так или иначе, согласишься на предложение ордена или на мое.
Джинн замолчал и потерял очертания человека. Антон задумчиво смотрел на него.
Он, в первую очередь, удивлялся своей реакции на происходящее: не было ни шокового состояния от столкновения с таким артефактом, ни панического испуга, как от встречи, например, с привидением. А ведь этот Джинн недалеко ушел от того, чтобы считаться привидением. И еще он не понимал, что или кто есть этот артефакт, кроме того что он был создан автором Черной книги. И решил спросить напрямую:
– А кто ты сам? Древний робот, построенный с помощью магии?
По облаку вновь пробежали радужные волны.
– Робот? Ну если под этим подразумевать некий механизм, действующий по определенной программе, то нет. А если искусственный интеллект, то да. Стал ли я разумным и одушевленным созданием? Не знаю. Мне, так же как и людям, неизвестна грань, которая отделяет одушевленное от неодушевленного. Впрочем, мне больше нравится мысль о том, что я все же разумный и одушевленный. Хотя это сильно льстит старику – как же, создал одушевленное творение. Впрочем, это тема для длинного философского разговора, который хорошо вести долгими зимними вечерами, расположившись перед камином и откупорив бутылку с хорошим портвейном.
Антон даже несколько удивился.
– Ты употребляешь портвейн?
– Ха, я могу употреблять все что угодно, что употребляет мой собеседник. Я чудовищно эмпатичен и великолепно чувствую человеческие эмоции. И мне очень нравятся эмоции, которые рождаются именно в долгий зимний вечер, именно перед камином и именно за бутылкой портвейна. И не надо заводить тему о моей поэтичности. Стихов я, к счастью, не пишу. Магический артефакт, пусть и разумный, пишущий стихи – это перебор.
