Владимир Пекальчук - Нелегал
– А каким образом, позволь спросить, эти два моих высказывания вступают в противоречие? – полюбопытствовал Тирр и, отхлебнув из бокала, пояснил: – Я действительно не знал своего отца. Но сабля, которую ты могла видеть у меня дома прислоненной в углу комнаты, принадлежала именно ему, если только брат меня не обманул, что вряд ли.
– Надо же. Я была уверена, что дроу не свойственна сентиментальность, – заметила Марго.
– В принципе так оно и есть, – пожал плечами маг. – Мне как младшему сыну благородного дома полагалось соответствующее моему статусу оружие, но мать решила, что магу добрый клинок ни к чему. И когда я закончил обучение в Мили-Магтир и пошел в Магик, то получил из семейной оружейной совершенно непутевую саблю. Ножны дорогие, рукоятка дорогая, как и полагается, но клинок настолько никудышний, что это, с позволения сказать, оружие было бы стыдно обнажить. Я вообще-то не особо уважаю мечи – но бессмысленные бесполезные украшения уважаю еще меньше. Мой брат был воином, и ему досталась не только сабля его отца, но и моего. Потому я у него ее купил. Кайран, хоть и получал большее денежное довольствие, чем я, вечно нуждался в деньгах, а я, как и все мало-мальски приличные маги, всегда их имел. Я не стану вешать тебе лапшу на уши, что сделал это из чистой сентиментальности, но из всего, что я взял с собой из своего мира, пожалуй, именно сабля – наименее полезна. Зачем я ее взял? Сам не знаю, вместо нее стоило бы прихватить целую кучу более нужных вещей, которых мне теперь дико не хватает.
Марго минуту или даже полторы молча смаковала коктейль, и когда заговорила на совсем другую тему, Тирр понял, что недоразумение исчерпано.
– Слушай… Так ты хорошо фехтуешь?
– Все относительно. В Мили-Магтир я не был выдающимся учеником. Но если сравнивать меня с людскими солдатами – то да, я несоизмеримо лучше их. И дело даже не в том, что все дроу гораздо быстрее людей. Людские солдаты обучаются очень короткий срок. Иногда месяцы, иногда год-два. И все. Дальше он должен учиться в битвах на своем опыте, потому как редкие военачальники заботятся о постоянном обучении своих солдат. А мы учимся в военной академии десять лет. Сама понимаешь, уровень мастерства у нас и людей несопоставим. А что до Земли… Я не думаю, что в мире, где вместо мечей воюют пушками, найдется много бойцов, равных мне.
– Понимаю. Я вот почему спросила… ты мог бы научить кого-то драться на мечах?
– Мог бы. А зачем?
– Значит, так. Все, что я тебе сейчас расскажу, – большой-большой секрет.
– Я весь внимание, – навострил уши маг.
– Сергей хочет жениться на Лиле, но папе он кажется не очень подходящей парой для нее. У нас тут вскоре будет что-то вроде рыцарского турнира – не всерьез, у нас такой вид спорта. В общем, Сергею непременно нужно этот турнир выиграть. А фехтовать он, как ты уже догадываешься, не умеет.
Тирр состроил мину, в полной мере выражающую весь его скепсис:
– Два вопроса. Первый – а тебе в этом какой интерес? И второй – какой интерес мне? С какой стати я должен его учить?
– Ох, какой же ты все-таки… дроу, – вздохнула Марго, – видишь ли, Лиля Сергея любит, я хочу помочь сестре. К тому же он мой друг.
– Помнится, в прошлый раз ты была очень сердита на него, – осторожно напомнил маг.
– Ключевое слово – была. Говорила же тебе, все случившееся – одно большое недоразумение. К тому же у нас принято прощать обиды, особенно такие мелкие. И потом. Ты же не собираешься жить тут затворником? Раз ты сюда навсегда – стоит начать заводить новые знакомства и новых друзей.
Тирр наигранно тяжело вздохнул и ответил:
– Ну хорошо. Я помогу тебе помочь твоей сестре.
Девушка улыбнулась:
– Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Ладно, давай пойдем обратно в дом, там еще десерт будет.
Маг искоса взглянул в сторону комнаты на сидящих за столом людей:
– Будет не очень здорово, если меня попытаются втянуть в разговор. Признаться, я слова-то не все понимаю, а смысл временами и вовсе ускользает.
– Если будут задавать сложные вопросы – я тебе подскажу. К слову, ты неплохо выкрутился, копируя манеры и действия Сергея. Я ведь совсем упустила из виду, что правила поведения в гостях у вас наверняка отличаются, и вспомнила об этом, только когда представляла тебя. Боялась, что может и конфуз получиться.
– Ах, если б я за столом только конфуза мог опасаться, – криво улыбнулся Тирр, – как-то раз, когда я имел честь разделить трапезу с матерью и сестрами, я вызвал недовольство сестры и получил массивным кубком по лицу. Так что я, так сказать, ученый в плане манер.
– Что ж ты сделал-то? – сочувственно спросила Марго.
– Если б знал – было бы не так обидно. Но труд объяснить мне, за что я схлопотал по роже, никто на себя не взял. О, я хотел спросить. Что такое «таблетка»?
– Грубо говоря – маленький кусочек целебного вещества, который глотают. А что?
– Твой отец говорил твоей матери, что принял таблетку. А мне он сразу, с первого взгляда показался каким-то… уставшим.
Девушка кивнула:
– У него сердце пошаливает. А он сегодня принялся люля-кебаб готовить, хотя ему советовали ограничиться шашлыком. Кебаб при готовке, видишь ли, надо долго вымешивать, чтобы фарш стал вязким, шашлык куда как проще.
– И отсюда сразу же новый вопрос. Я не хочу ничего обидного сказать, всего лишь пытаюсь уяснить непонятное. Почему, имея кухарку, твой отец сам занимается готовкой? Почему вообще глава дома занимается готовкой, а потом еще и носит блюдо, словно слуга?
– Потому что у нас это не зазорно. Я расскажу тебе историю об одном человеке, чтобы ты лучше понял обычаи и характер людей. Его звали Цинциннат, и он имел репутацию выдающегося лидера и полководца. Однажды его страна попала в беду, и было решено поставить верховным правителем Цинцинната. К нему отправили посланников, и те нашли его в его поместье, работающим в поле наравне с рабами.
– Рабами? – оживился Тирр.
– Дело было больше двух тысяч лет назад, тогда рабство было в порядке вещей. Так вот, Цинцинната пригласили быть верховным правителем. Он согласился, возглавил войско, разбил угрожавших стране врагов, навел порядок в столице, после чего досрочно сложил с себя полномочия и вернулся в свое поместье. Спустя годы в стране началось восстание, и тогда снова вспомнили о Цинциннате. Цинциннат снова получил абсолютную власть, подавил восстание, навел в стране порядок, а потом опять сложил с себя полномочия и вернулся в свое поместье.
Тирр обдумал услышанное и спросил:
– Ты хочешь сказать, что такое поведение для людей – нормально?
– Нет, не совсем нормально, скорее, огромная редкость. Однако подобная простота нравов считается добродетелью. Цинциннат в этом плане – исключение, почему он, собственно, и вошел в историю. Однако я хочу сказать, что не всем людям свойственна жажда власти. И работать своими руками – не стыдно, даже если ты большой вельможа. К тому же у славян, к которым относятся и русские, гостеприимство – национальная черта. Готовить для своих гостей угощение собственными руками – не унизительно. И угощать их лично – не унизительно. Это проявление искреннего радушия… Понимаешь, о чем я?
– Кажется, да, – кивнул маг, – если только я правильно понимаю, что такое «гостеприимство».
– У вас такого слова нет? – догадалась Марго.
– Угу.
– Я так и думала. Тебе будет сложно привыкнуть, потому что у нас многое не так, как у вас. Моя мама в свободное время занимается вязанием. Не потому, что это необходимо, а потому, что многим, и ей в том числе, нравится что-то делать своими руками. Сейчас вернемся – обрати внимание на серый свитер Ильи. Его связала мама. Не самый модный свитер, безусловно. У Ильи достаточно денег, чтобы одеваться в дорогих магазинах, но свитер он носит мамин. Не потому, что он красивее или теплее – а потому, что мама связала.
– Я понимаю, – солгал Тирр.
Вечер, безусловно, удался, подумал он, садясь на свое место за столом, какое-никакое впечатление он уже произвел. Однако что может быть лучше хорошего впечатления? Очень хорошее впечатление. И теперь благодаря подсказке Ильи он имеет отличный план действий. Нет, не отличный – превосходный.
Маг прикинул, на чем возле Николая Михайловича проще всего будет начертать руну, и решил, что бокал подойдет. Мимолетный взгляд в сторону хозяина дома – и на прозрачной стеклянной поверхности искрится и переливается невидимый для других знак. Теперь лишь вопрос времени, когда Николай Михайлович возьмет бокал в руку.
Тем временем Лиля предложила всем посмеяться, вспомнив, что в каком-то канале должна начаться передача чего-то непонятного неизвестно кому. Пока Тирр размышлял, что же такое должно передаваться, раз местом передачи выбран канал, в руке Ильи появился черный блестящий артефакт. Он направил странную вещь на большую черную скрижаль, установленную у стены, и та внезапно ярко вспыхнула буйством огней и красок. Черная поверхность мгновенно превратилась в картину, столь же искусную, как портрет семьи бывшего хозяина обители Тирра, но эта не только еще и двигалась, но и издавала звуки.
