Рожденная магией - Хейзел Бек
Не помню, когда я успела закрыть глаза, но когда я их открыла, то сумка уже лежала у двери на банкетке. Сказать, что меня это обрадовало – ничего не сказать. Хотя она, конечно, может быть набита камнями… Даже если так, я разберусь с этим позже.
– Я ведьма, – сообщаю я балясине в виде дракона.
Не знаю, то ли я разочарована, то ли удовлетворена тем, что балясина мне не ответила.
Твердым шагом я иду на кухню. Элоуин уже здесь. Она сидит за кухонным столом, закрыв глаза и положив голову на руки.
– Мы свежи, словно утренние розы. – Элоуин едва поднимает голову со стола, когда я вхожу в кухню.
– Я едва сползла с постели, – позевываю я. – Что со мной не так?
– Быть ведьмой – тяжелый труд. – Элоуин шевелит пальцами, и две кружки тут же появляются на столе. Она указывает на ту, что стоит дальше от нее. – Это поможет.
Я сажусь и заглядываю в кружку. Там не кофе. И, судя по всему, даже не чай.
– Поверь мне. – Элоуин откидывает светлые волосы и чуть отрывается от стола, ровно настолько, чтобы сделать глоточек напитка.
Я в сомнении – пить или не пить. Шаркая, в кухню входит Джорджия в еще более растрепанном виде, чем обычно.
– Наколдуй и мне, – просит она Элоуин. И еще одна кружка появляется там, где Джорджия плюхается на стул. – Я полночи читала истории про наводнение в Пассау и пыталась найти связь с тем, что ты видела, Элоуин.
– Нашла? – спрашивает та, дуя на напиток.
– Пока нет.
– Неужели ты не можешь сказать заклинание и найти то, что хочешь? – Я думаю о том, смогу ли создать из воздуха тарелку с яичницей и беконом и кофе.
Джорджия указывает на холодильник, потом на плиту и что-то бормочет. Вещи задвигались. Упаковка яиц вылетает из холодильника. Сковорода появляется на плите.
– Магия классная и крутая, но все же еда вкуснее, когда ее готовят самостоятельно. Но это не значит, что ты не можешь чуточку себе помочь. И нет, я не могу сказать заклинание и найти то, что мне нужно, потому что я не знаю, что мне нужно. Это как с готовкой – я могу немного себе помочь, но труд – все равно часть процесса.
Я ценю тяжелую работу и не боюсь испачкать руки, так что ее слова звучат для меня как нечто потрясающее. Но я устала и мне нужны ответы, поэтому я бы с удовольствием получила их с помощью магии.
Я не произношу этого вслух. Потому что не знаю, какие высказывания могут обидеть ведьму.
– Итак, – начинает Джорджия, потягивая напиток из кружки. Она пригвождает меня взглядом, и улыбка у нее настолько невинная, что кажется неискренней. – Я слышала топот двух пар ног вчера ночью, когда мы вернулись домой.
Кажется, мои щеки пылают. Это похоже на смущение, хотя мне совершенно нечего смущаться. Особенно если учесть, что моя комната – под спальней Джорджии, так что она не могла услышать шаги.
– Наконец решилась? – спрашивает Элоуин так, будто факт моей «решимости» был неизбежен.
Я открываю рот, чтобы начать все отрицать, как делала это раньше. Никаких чувств к Джейкобу. Не сметь думать о Джейкобе слишком часто. Но… теперь я ведьма. Я – Воин.
Может, я ничего и не помню, но я знаю. И к тому же мне нет дела до слова «наконец». Словно все только и ждали, когда до меня дойдет и я потороплюсь с решением.
Обе уставились на меня так, словно вручили мне рождественский адвент-календарь и я его раскрываю, а им поскорее хочется увидеть мою реакцию.
– Эмерсон, – шепчет Джорджия. – У вас что-то было?
– Мы разговаривали, – скромно отвечаю я и опускаю глаза на содержимое кружки, чем бы оно ни было. Делаю большой глоток. Потом еще один. И только потом продолжаю: – Джейкоб говорит, что в старшей школе между нами ничего не было, и я верю ему, но…
– А мы всегда подозревали, что в то время между вами что-то происходило, – вдруг заявляет Джорджия немного с придыханием, словно она в полном восторге от перемен в наших с Джейкобом отношениях. – Но если бы все было так просто и вы решили бы быть вместе, то вы бы нам сказали.
– Особенно в мой «идиотский период», – прерывает ее Элоуин.
Она всегда называла то время, когда встречалась с Зандером, «идиотским периодом», но сегодня эта фраза звучит не очень удачно.
– Он очень волновался за тебя вчера. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал обыденно. – Это правда.
Лицо Элоуин темнеет.
– Слушай, я общаюсь с ним, потому что он твой кузен и твой друг, и все такое, но когда меня будто бы разрывают на части, меньшее, что мне нужно, это чтобы мой бывший околачивался рядом.
– Раз все было так плохо, нам лучше не повторять ритуал, – говорю я искренне, потому что никто так и не признал, что мое присутствие сделало ритуал невыносимым для Элоуин.
– Боль – это цена, – пожимает плечами Элоуин. – Может, для ритуала нужна чистокровная ведьма.
– Чистокровная ведьма, – повторяет Джорджия, закатывая глаза. – Геката по тебе плачет.
Я хочу спросить, что значит это выражение, но тут громко звонит старинный дверной звонок, и все мы от неожиданности садимся, выпрямив спины.
Никто обычно не трогает этот звонок и уж тем более никто не заявляется ко мне спозаранку.
Я встаю, и меня удивляет, насколько мне стало легче двигаться. Я еще не до конца восстановилась, но напиток Элоуин помог прояснить сознание, и тяжесть в теле прошла. Могу сказать, что готова встретить новый день на восемьдесят пять процентов. А по сравнению с обычными людьми мои восемьдесят пять процентов – это сто восемьдесят пять. Это же я, в конце концов.
Отворяю тяжелую входную дверь, ожидая увидеть заплутавшего курьера или владельца заведения из нашего города, которому нужна моя помощь до открытия. Один раз в октябре Джоан Уолтерс появилась на пороге в пять утра в понедельник, чтобы обсудить инклюзивные праздничные декорации, которые мы
