Свидетель Мертвых - Сара Монетт
– Идите по этой тропе, – сказал он, и моя усталость тут же напомнила мне о тропе, по которой я шагал прошлой ночью. – Вы можете провести в лабиринте столько времени, сколько вам будет угодно, но мы просим вас вернуться до захода солнца.
– Конечно, – ответил я.
– Приглашаю вас разделить с нами ужин, – добавил брат Кенетис.
– Вы очень добры, – поблагодарил я.
Он снова улыбнулся.
– Для Оршан мы все – братья. Надеюсь, вы найдете в лабиринте то, что ищете.
Он вернулся в дом, и я обрадовался, что он не собирается следить за мной. Я неторопливо прошел по извилистой тропинке, которая в конце концов привела меня к границе кукурузного поля и перешла в тропу лабиринта, выложенную галькой.
Мне приходилось бродить по лабиринтам, посвященным Улису, но я знал, что кукурузный лабиринт – нечто совершенно иное. Он раскинулся на свежем воздухе, под ярко-синим небом, а лабиринты Улиса всегда находились под землей. Кроме того, в лабиринте Оршан невозможно было заблудиться, что также отличало его от святилищ Улиса, в которых часто терялись послушники, и начальству приходилось отправлять за ними младших прелатов. Мои уши вспыхнули при воспоминании о том, что болтали некоторые из них о заблудившихся послушниках.
Летом кукурузный лабиринт выглядел совершенно иначе, и я всегда сторонился его. Но сейчас я должен был двигаться, чтобы не уснуть, и еще мне нужна была мудрость, которую могла ниспослать Оршан. Я знал, что, если устану бродить по полям или пойму, что делаю что-то не то, всегда могу вернуться в святилище. Его было хорошо видно отовсюду, и ничто не могло помешать моему возвращению.
– Не бойся, Келехар, – пробормотал я себе под нос, – иди, пройди лабиринт.
Я осторожно переступил границу кукурузного поля и пошел вперед, держась линии гладких молочно-белых камешков, окаймлявших широкую полосу утоптанной земли.
Я шел медленно, понимая, что спешкой могу оскорбить Оршан. Кроме того, торопиться было некуда. Линия белых камешков постоянно петляла, но я упорно шагал вперед, не сводя с нее взгляда, хотя время от времени мне приходилось поднимать голову и смотреть на поля, чтобы унять головокружение. Я не был знаком с ритуалами медитации, принятыми у служителей Оршан, и через какое-то время поймал себя на том, что вполголоса повторяю древнюю молитву, обращенную к Улису. В этой молитве содержалась просьба о душевном спокойствии, о мире и тишине. Она тоже, если можно так выразиться, петляла вокруг строчки «сила в спокойствии, а спокойствие в силе».
Конечно, я понимал, что значит «сила в спокойствии». И мне казалось, что фраза «спокойствие в силе» означает, что если ты силен, то в случае необходимости сможешь заставить себя успокоиться. Но сейчас, бродя по кукурузному лабиринту, я стал думать иначе.
Утверждение «спокойствие в силе» означало, что верующий обязан найти в себе силы сохранять душевный покой, какие бы испытания ему ни выпадали. Следует быть спокойным – мирным, – даже если ты силен, нельзя оскорблять и угнетать других, не стоит искать ссор. Это значило, сурово сказал я себе, что не следовало раздражаться на других за то, чего они не сделали. За то, что не смогли помочь.
Я никогда не смог бы заставить себя сказать это вслух в разговоре с кем бы то ни было. Но я считал, что Амал’отала был неправ, назначив мне испытание судом божьим.
Я дошел до центра лабиринта, где камешки образовывали крест; над крестом стояла чаша на четырех ножках, полная гладкой белой гальки. Тщательно выбрав камешек, я положил его в карман, где лежал изразец с Холма Оборотней.
А потом я повернулся и пошел по белой галечной линии к выходу из лабиринта. Взглянув на небо, я понял, что расчет брата Кенетиса оказался верным. Я должен был вернуться в святилище на закате.
Ужин со служителями Оршан напомнил мне, с одной стороны, семейные обеды в доме Велверада, а с другой – времена, когда я был послушником и мы ели в длинной гулкой трапезной.
Мы сидели на скамьях за длинным столом, передавая друг другу тарелки с едой, с которых каждый брал, что ему было нужно; разговор был общим, порой громким, часто слышался смех.
«Сила в спокойствии, а спокойствие в силе», – сказал я себе и постарался принять участие в беседе. Я хотел бы говорить поменьше, но эльфийка, сидевшая рядом, каким-то образом выманила у меня признание в том, что я не спал предыдущей ночью.
– С вами часто такое случается? – спросила она.
К счастью, нет, подумал я, на миг представив, что было бы, если бы я был вынужден каждый вечер отправляться на Холм Оборотней.
– Я редко сплю хорошо, – сказал я вслух.
– Какой ужас, – ахнула она. – Я не целительница, но мне обычно помогает теплое молоко на ночь.
– Не слушайте эту чушь про молоко, – весело воскликнул мужчина-гоблин, сидевший напротив. – Мой отец всегда полагался на бренди.
И тут все присутствующие принялись наперебой предлагать мне различные средства от бессонницы – и те, что я пробовал, и такие, о которых никогда не слышал. Гоблин с бренди, видя выражение моего лица, рассмеялся.
– Добро пожаловать в гостеприимную семью Оршан, – сказал он.
Остальные тоже засмеялись.
– Но мы надеемся, что сегодня вы будете спать крепко, – улыбнулась женщина, сидевшая рядом. Почему-то я был уверен, что так и будет.
Обратный путь домой от святилища Оршан казался бесконечным, но когда я, наконец, смог улечься в постель, мне спалось хорошо. Утром, помедитировав, я пришел в свою контору в Доме князя Джайкавы. Газетчики – Горонедж, Туризар и Викеналар – уже ждали меня.
– Доброе утро, господа, – сказал я как можно безмятежнее.
Сила в спокойствии, а спокойствие в силе.
– Доброе утро, отала, – поздоровался Горонедж.
– А теперь вы расскажете нам о Холме Оборотней? – спросил Викеналар.
– И об упыре, – подхватил Туризар.
– О да, и об упыре, конечно, – согласился Горонедж.
– Мы расскажем вам все, что сможем, – ответил я, – если вы пообещаете напечатать наш рассказ без… преувеличений.
– Мы никогда не преувеличиваем, – обиделся Туризар, который только этим и занимался.
– Мы пишем только чистую правду, – гордо добавил Горонедж.
– А кроме того, – вмешался Викеналар, – мы подозреваем, что ваша история привлечет читателей и без преувеличений.
– Скорее всего, он прав, – сказал Горонедж. – Ну же, отала. Расскажите, что произошло.
– Постараемся изложить все как можно точнее, – пообещал
