Танго на треснувшем зеркале - Вероника Шаль
Витая подвеска, с ажурным плетением в виде буквы «В» и защелкой. Внутри фотография. Или оберег, догадалась я. Тем временем, спутник тоже остановился и, протянув руку поднял женщину. Она схватила младенца и принялась его укачивать.
Мне даже показалось, что я услышала, как спутник тронув ее за плечо, произнес:
— Времени мало, нам нужно скорее идти дальше.
И женщина, подняв заплаканное лицо, прижала к груди младенца. А потом согнулась, протянула руку и, нащупав обороненный кулон, поднесла его к глазам, а после надела на шею ребенку и они дальше помчались мимо меня.
Ошеломленно стояла я на месте ни в силах, ни проснуться, ни сдвинуться даже на шаг в сторону. Словно приросла к этому мшистому уютному стволу.
Прошло еще немного времени, совсем немного и лес опять осветился ярким, бьющим по глазам светом. Понимая, что это всего лишь сон, все равно повинуясь порыву дрожащего от страха сердца, я вжалась в ствол дерева, едва увидела продирающуюся по следам бегущей пары группу мужчин, вооруженных странными продолговатыми орудиями.
От преследователей исходила волна ярости, адреналина.
Еще мгновение… другое…
Такие орудия я уже видела и не раз. В онлайн-играх и в исторических фильмах. Мечи и копья. Плохо дело. Конечно, это же погоня! И сердце защемило в груди.
Ближе. Еще ближе. Погоня, грохоча и звякая оружием приближалась. И вот я смотрю в глаза одному из них, самому первому.
Это ведь главный? И ничего в них не вижу. Ни радужки, ни белка. Одна черная ночь плещется в глазницах.
Он резко машет мечом и встающие на пути ветки, мешающие двигаться вперед, со стоном падают вниз. И тогда богатырь громким ревущим тоном подзадоривает остальную группу. И снова машет мечом.
От ужаса я кричу, но крик безмолвно проносится над лесом и растворяется в пространстве. Погоня скрывается за деревьями, а я прошу всех святых, чтобы они помогли беглецам скрыться.
Не проходит и часа, картинка снова меняется, как в калейдоскопе. И вот с обратной стороны слышится веселый гомон и звон металла. Больше никто не рубит ветви, никто не подзадоривает остальных участников погони.
Как приклеенная к месту я смотрю на банду, иначе их никак не назвать, и не могу поверить. Нет, не так. Не хочу верить.
Первым, тяжело ступая, идет тот самый, огромный грузный воин, с мечом на поясе и копьем за спиной. В глазах его все еще плещется тьма, которая гипнотизирует, привлекает и затягивает в себя.
У меня едва хватает сил оторвать взгляд и опустить глаза на правую руку воина, в которой словно мяч болтается круглый предмет.
Я вглядываюсь и из горла вырывается крик. Нет! Нет! В руке за длинные волосы мужчина держит женскую голову. Кровь редкими каплями орошает тропинку. А победное шествие весело гогоча все приближается и приближается.
Окаменев от ужаса, я перевожу взгляд на ближайшего спутника душегуба. В руке у того тоже нечто круглое. И тоже кровь капает на землю.
Очередной скачок калейдоскопа и вот они совсем рядом. Душегуб спотыкается о тот же корень, о который споткнулась беглянка и голова выпадает из его рук. Катится, катится и катится. Пока повернувшись вокруг своей оси не останавливается у моих ног.
Опускаю взгляд и несмело смотрю в лицо несчастной жертве. Знакомое лицо, очень знакомое. Тонкие черты лица, большой лоб, волосы светлые…
Не может быть! Это же, это же я… Я продолжаю вглядываться в знакомые до боли черты, пока волна содрогания не накрывает мое тело.
— Детка, детка, что с тобой? — тряска прекращается только когда я вскакиваю с постели. — Ты так кричала во сне, так кричала! — Тетя всплескивает руками и начинает суетиться. — Не помогла подушка. Не помогла, — бормочет она про себя, а я слабо мотая головой, пытаюсь произнести, что все со мной в порядке.
— Какое в порядке? Вась, ты чего? Твой крик и в Москве услышали! Сейчас я принесу тебе чая, а ты посиди, посиди, — и тетя скрылась за дверью. А я упала на постель и закуталась в одеяло. Все мое тело, до последней клетки, сотрясала дрожь.
После чая и в самом деле стало легче. Кошмар постепенно отступал и к середине дня, стал казаться совсем незначительным. Мало ли какие страшилки могут присниться. Особенно теперь, когда я узнала о мире столько нового.
Но мир миром, а я приехала ради знаний о себе. Хочешь, не хочешь, надо начинать. Я подошла к хлопочущей у печки тети и, прикоснувшись к покрытой пигментными пятнами руке, позвала в гостиную. Тетя, вздохнув, с нотками грусти села в кресло. И снова вздохнула.
— Я ведь не дочь твоей покойной сестры, да, тетя?
Старческая голова на долю секунды склонилась, а потом тетя снова подняла ее и взглянув мне в глаза прошептала:
— Нет. Но я тебя люблю, как родную. Даже больше, чем, если бы ты была родной.
— Я знаю, тетя, я знаю.
И слезы ручьем полились из наших глаз. Через полчаса я пришла в себя. Голова моя лежала на коленях у тети, а руками она гладила мои волосы, приговаривая.
— Ты моя родная. Ты самая лучшая девочка в мире.
Ну вот, новый водопад слез опять потоком хлынул из моих глаз, а руки еще крепче обняли пожилую женщину.
— Расскажи, как ты меня удочерила?
И тетя рассказала. Про проблемы с зачатием. Петро слишком много пил, это сыграло фатальную роль.
Конечно, она могла бы обойтись и без него. Но врать не хотела. И бросить Петро тоже не хотела. И не могла.
— Пропал бы он без меня, — всхлипнула она и вытерла глаза самодельным носовым платком.
Когда знакомая медсестра сказала, что поблизости, к крыльцу магазина подбросили ребенка и что это девочка, она отдала все деньги знакомым и правдами,
