Дар Смерти - Андрей Михайлович Голов
— Так давай одевайся и на выход. Без справки от врача, что здоров, тебя сюда больше не пустят. Я сейчас приказ напишу.
Сорин подхватил Варю под локоток и выволок на проходную.
— Этого без справки от врача сюда не пускать, — сказал Сорин дежурному и подтолкнул Варю через турникет. — Будь здоров!
Прорыв на работу не удался, ощущение, что отшлёпали и в угол поставили. Варя вышел за шлагбаум и задумался, что теперь делать, и тут его окликнули.
— Варсонофий Яковлевич, хорошо, что я вас тут встретил. Мне надо поговорить.
На въезде стояла знакомая машина, а рядом Дэн. Варя вздрогнул, человек, которого он хотел арестовать, сам решил с ним поговорить. Почувствовал, что дела его плохи?
— Вам куда? Я могу подвезти, — сказал Дэн.
— Домой. Я на больничном. О чём вы хотели поговорить?
— Садитесь, неудобно на улице. Это насчёт убийств и моего брата. Мне нужен свежий взгляд, пусть кто-то посторонний скажет мне, что я псих, — тихо сказал Дэн, открывая дверь машины.
«Уж не чистосердечное ли признание меня ждёт», — подумал Варя, залезая внутрь.
Глава 13
Мотоцикл летел, ветер бил в шлем. Макс увеличивал скорость, чтоб услышать позади себя восхищённый визг Насти. Он вовсе не планировал разгоняться слишком сильно, но чувство того, как Настя прижимается к его спине, её колени почти делают больно, стискивая его рёбра, а руки обхватывают грудь, сбивая дыхание, возбуждало и заставляло выжимать из мотоцикла максимум. Вибрация, тесные объятия и полёт сквозь сгущающиеся летние сумерки пьянили, и в какой-то момент Макса захватило чувство нереальности происходящего. Он отвлёкся от дороги и не заметил, как грузное тело проходящей рядом фуры поползло вбок. Скрежет металла, вспышка, резкая боль и темнота.
В палате привычно пахло хлоркой и спиртом. Максим черкал в блокноте карандашом, пытаясь нарисовать портрет Насти, такой, какой она была раньше: весёлой и милой девчонкой, пока не случилась авария. На кровати дрогнуло одеяло, и раздался тихий стон.
Максим отложил блокнот на стол и подъехал на коляске ближе. Настя смотрела на него, пол-лица закрывала кислородная маска. В глазах отражалась боль. Настя отвернулась, а Максим нажал на кнопку вызова медперсонала.
— Проснулась? Сейчас укольчик сделаем и капельницу сменим. Максим, ты тут побудешь или тебя отвезти вниз? — спросила пришедшая в палату медсестра Оля.
Максим задумался. Месяц назад Настя с ним разговаривала, в то время она верила, что сможет встать или хотя бы пересесть на инвалидное кресло, как Максим. Они тогда надеялись, что всё заживёт. Боль пройдёт, и они вместе устроят гонки по больничному парку на колясках. Шли месяцы, но боль сломанного тела Насти не проходила, бесконечные инфекции и болезни накрывали снова и снова. Сейчас она страдала от воспаления лёгких и постоянно нуждалась в сильных обезболивающих. Он помнил тот день, когда она замкнулась в себе и больше не хотела его видеть.
В то утро Дэн привёз его в палату, как всегда. Настя не спала, но не поздоровалась ни с ним, ни с братом.
— Тебе хуже? — спросил Максим встревоженно, когда Дэн ушёл.
— Нет, мне одинаково. Скажи, Макс, ты же любишь меня? Любил? — голос Насти дрогнул, и она закашлялась, застонав от боли в рёбрах.
— Что-то случилось? Странный вопрос: конечно я люблю тебя.
— Значит, ты поможешь мне? Сделаешь то, что я попрошу?
— Конечно!
— Помоги мне умереть, — прошептала Настя.
— Ты что? Всё будет хорошо! Не думай о таком!
— Не думать. Сегодня был консилиум, врач из Нижнего приезжал и по видеосвязи из Москвы. Мой папа организовал. Они изучили все документы и сказали: шансы, что удастся меня поднять, равны нулю, слишком много повреждений, то, что я жива, — это чудо. А я не хочу жить.
— Но.
— Что «но», Максим? Ты поможешь мне умереть?
— Нет, я не могу!
— Это ты виноват! Ты виноват, что я здесь лежу в этом разлагающемся теле! Мне больно! Больно! Я стала грёбаной наркоманкой! Не могу без обезболивающих. Полностью завишу от людей, которым на меня наплевать. Знаешь, как это — ходить под себя? Когда тебя моет чужой человек? Конечно, знаешь, ты же через это прошёл сам. Тебе понравилось? Когда тебя не воспринимают живым человеком? Я просто задержавшийся на этом свете мертвец, невеста Франкенштейна, собранная из изуродованных кусочков. Или помоги мне, или уходи!
Такая длинная эмоциональная речь далась Насте с трудом, по лицу текли слёзы, но глаза смотрели на Макса со злостью. Она и правда его ненавидела, считала виновным. Максим уговорил её прокатиться тогда, а она доверилась ему, хоть и боялась.
Разговор не получился, Макс выкатился из палаты, не дожидаясь помощи медсестры. Вернулся на следующий день, Настя посмотрела на него с надеждой, но он помотал головой. И она отвернулась, не сказав ему больше ни слова. Хотя нет, месяц спустя она сказала одну фразу, засевшую в голову Максима, как гвоздь.
— Раз я не могу жить, то почему не могу умереть, когда я этого хочу? Разве я не имею на это права?
Воспоминания тяжестью легли на плечи, заставив опустить голову и почувствовать соль слёз в горле. Медсестра принесла укол и капельницу, Максим вернулся к столу, чтобы не мешать. Он думал над словами Насти, думал и днём, и ночью и не мог понять, как можно ей помочь. Максим понимал её боль, он сам полностью зависел от брата и, скорее всего, никогда не сможет встать на ноги. Мысль о смерти показалась ему заманчивой. Вот только о своей смерти, а не об убийстве Насти.
Со стороны кровати раздался стон, и Макс выехал в коридор. Он подъехал к окну и посмотрел на растущие внизу дубы, они тянули к нему свои чёрные узловатые ветви. А может, и правда облокотиться на подоконник, оттолкнуться и упасть. Всё закончится, а иначе что его ждёт? Настя всё равно умрёт и без его помощи, а он останется. Он держался ради неё, понимая, что Насте гораздо
