Нина Еперина - Голос крови
– Да! Вот я и говорю! Ничего ни у кого не надо одалживать. Смотри, что у меня есть! – бабушка достала из кармана фартука небольшую шкатулку. – Это наши фамильные сбережения. Они прошли со мной все тяжелые годы, но вот, выжили. Они еще прабабкины. Так что теперь настала пора мне их тебе передать. Матери они ни к чему, а тебе в самый раз. Эти сбережения с твоей прабабкой и первую мировую пережили, и гражданскую, и вторую уже со мной, но вот сохранились! Бог уберег. Видно для тебя берег. Значит, Божье ты дело делаешь. Божье. А мне они уже не в надобность. Да и матери твой, что надо? Она себя обеспечивает, детей больше не надо кормить! И что теперь? Украсится всем этим как елка, что ли, и будет ходить туда-сюда, народ смущать? Прабабка в это все наши фамильные сбережения вложила, чтобы от большевиков для тебя сохранить, потому что место мало занимают. Был вариант в них спрятать. А деньги это мусор. Они за это время сколь раз менялись? Начиная с керенок…. Вот то-то и оно. Смотри, какая красота.
Бабушка подошла к столу, открыла шкатулку и высыпала на отцовы бумаги целую кучу драгоценностей.
Таня и Евгений Петрович уставились на них с совершенно сумасшедшим выражением на лицах. Оба молчали. Что думал отец, Таня не знала, но что крутилось в ее голове, было похоже на горячую манную кашу с комочками и ни одного звука изнутри.
– Ну, что же ты! Владей! Спасай свое человечество! В гражданскую мы все чуть не померли от голода, но вот все равно сохранили. Теперь твоя очередь распоряжаться с умом. Забирай от греха.
Таня уселась за отцов стол с самого края и стала перебирать в руках сверкающее на свету хрустальной люстры блистающее великолепие, по очереди одевая на палец кольца с камнями, и перебирая в руках несколько колье и браслетов.
– Даааа! Красиво! – сказала она. – И наши бабушки это все носили! А мы вот погрязли в джинсах и трикотажных майках, к которым подобная красота даже не подходит. То ли дело кринолины, рюши, кружева… – и задумчиво замолчала.
– Даааа. Антонина Захаровна. Вы меня просто под корень подкосили. – Евгений Петрович даже покраснел. – Ладно! Раз пошла такая откровенная пьянка, порежем последний огурец. Я тоже сознаюсь в своем грехе. С того момента, как началась эта Перестройка-переслойка, будь она неладна, у нас в стране все кувырком. Политики за дележкой СССРа совсем головы потеряли. На народ собственный им стало наплевать. Растаскивают страну в разные стороны, и когда это все закончится, не знает никто! А у нас, в научном мире, вообще наступил коллапс. Уж если народу и собственные предприятия, отстроенные всем людским миром, дедами нашими, никому не нужны, все рушится прямо на глазах, то уж наша наука тем более. Они же в ней ни черта не понимают! У них, у политиков и чиновников, в глазах этот самый доллар застрял! Даже взятки хотят получать в баксах, как ты их назвала! Ужас! Но… Есть одно но. Я не позволю вам перевести на взятки накопленное, можно сказать веками, добро. Мы только в самом начале перестроечного пути и что нас будет ждать дальше, никто сказать не может, даже итальянский предсказатель Нострадамус, который дальше семидесяти семи лет коммунистического ужаса ничего не увидел. А, значит, хреновые времена еще только начались. Прости меня дочь, простите меня Антонина Захаровна, что я от вас скрывал, а точнее не сообщил, не поставил в известность, о том, что опубликовал за границей несколько своих научных трудов, иначе бы они точно так же могли погибнуть или кануть в лету навсегда, как и твоя диссертация. Так что я сегодня тоже имею кой какие накопления на той стороне забора. У капиталистов, будь они неладны. И я не позволю расходовать то, что может и дальше принадлежать твоим, Танюшка, будущим потомкам. Мы же для кого живем? Для будущего своих детей, внуков, правнуков. Вон! Твоя прабабушка Елизавета Васильевна не про кашу с маслом думала, а про тебя! В такие страшные времена все вот это сохранила! А это на много главнее грязных америкосовских долларов. Так что давай думать, как нам их в страну завезти.
– Папка! – Таня бросилась к отцу на шею и стала целовать в щеки. – Ты меня убил! Хотя, я так занята была собой и своей работой, что и не удивительно, что ты просто промолчал о своих достижениях. Я тебя понимаю. «И ета правильна», как сегодня говорит наш горе-президент Горбачев. Слушай! А может и не надо их сюда завозить? Может, их можно прямо там перевезти с твоего счета на их счета?
– Слушай! – с улыбкой подхватил он. – А может, ты с ними поговоришь, и мы договоримся о зеленой улице твоей кандидатской диссертации. Оплатим одним махом и забудем, как страшный сон? А?
– Пап! А Андрюха? Я не смогу его бросить. Половина моей диссертации это его работа. Он для меня так много сделал! Пап! Раскошелься уж на нас двоих! А?
– Ты вначале выясни все, а потом будем думать, как дальше поступать. Матери можешь рассказать, а можешь и нет. Ей сейчас тоже не до нас. У них в институте тоже какая-то каша заварилась. Правда, не знаю в чем там дело, но спит она последнее время очень нервно и во сне вскрикивает.
– А я теперь что? В отставку? – ба Тоня даже обиделась. – Нет, Танюха! Забирай это добро. Оно твое.
– Дорогая моя бабуленька Антонина Захаровна! Я своим повелением назначаю тебя главным хранителем семейных реликвий и дальше! Поняла? Держи все у себя. Так будет сохраннее….
Глава двадцать восьмая
Рабочая карьера
– Ну, моя дорогая! И ты, Андрей! Поздравляю от чистого сердца! Ваши защиты прошли с триумфом! Нужно по этому поводу хотя бы речь вам сказать!
– Да за такие деньги они нас должны были еще и в задницу поцеловать! – обиженно выдал Андрей, а Таня промолчала. – Спасибо Танюшке, а то бы не видать нам наших диссертаций, как своих ушей.
– Это не мне спасибо, а моему папе. Вовремя напечатался за границей! Извините, что Андрей вас перебил. Ну и что теперь будет с нами дальше?
– Не надо было меня перебивать, я и сам собьюсь. – Генрих хохотнул. – Извините, что не остался на банкет и вообще, что присутствовал на защите всего ничего. Номинально. Дела. Да и теперь поздравляю только почти через три недели. Не обижайтесь. Это время я все равно посвятил вам. Вашим судьбам.
– То есть? – спросили хором ребята, переглянулись и все трое рассмеялись.
– Да! Да! Я решал ваши судьбы, потому что дальше у НИХ, – Генрих Степанович поднял палец вверх и они все трое туда посмотрели. – на вас уже были свои планы. Нужно было их скоординировать и дать правильное направление. Мало ли чего…
– А что могло случиться? – удивилась Таня.
– Глупыши! Неужели вы могли подумать, что вас, как бельмо на глазу, могут оставить в Москве? А вдруг вы громко, да даже и тихо, говорящие? Так что вас, мои дорогие, мало того, что разделили пополам, но еще и кинули в разные провинциальные города. Но уже при моей помощи! А хотели аж в Сибирь загнать! Да! Ты, Танюшка, поедешь в город Клин, блин…, а ты, Андрей, в город Нижний Новгород. Вот. – и опять заулыбался своей шутке.
– То есть мы теперь каждый сам по себе? – удивился Андрей.
– Именно сам и именно за себя. Каждый по своему направлению, которое защищали. Я тебе, Таня, отвоевал хороший родильный дом, почти новый, только пять лет, как успели построить, в самом начале перестроечных веяний, с новым оборудованием и подписал новое положение по нему. Ты сможешь при нем открыть научную лабораторию. Тебе разрешили клинические испытания на больных.
– То есть я смогу дальше заниматься научными изысканиями? И даже с роженицами? – Таня, как девочка, захлопала в ладоши. – Уррра! Андрюха! Неужели закончились черные полоски на нашем шлагбауме в светлое будущее? Ну. А Андрей?
– Андрей примет филиал нашего научного центра. Лабораторию, и будет заниматься дальше кровью в «энергоинформационном поле». Совершенствуй свои приборы, и не забывай Танюшке помогать. Это я так решил и сделал вам такой подарок. Пробил все у чиновников от науки. Между прочим, без взяток, только своим авторитетом.
– Вам хорошо! Вы свое имя, авторитет, то есть, при совке заработали, вот сейчас оно и отвечает вам положительными решениями. А мы, пока, только на пути…. Спасибо вам огромное. Главное стартонуть правильно, а дальше будем посмотреть! Да, Андрюха?
– Конечно! – подхватил Генрих Степанович ее настроение. – Вы, между прочим, последних шесть лет с гаком в научной теме, то есть только под моим крылом, а три года вообще просто только на свои диссертации положили, пора вам и на народ поработать.
– Боже, неужели мы с вами почти семь лет проработали? То есть, а теперь пойдем в народ?
– Да! Именно! Танюшке сам Бог велел заняться роженицами. Проводить свои планы в действие. Нарабатывать материал на докторскую диссертацию. Но имей ввиду, мы к тебе будем направлять сложных женщин с отрицательным резус фактором. Будешь их держать на сохранении и помогать с переделкой крови. Поняла?
– Конечно, поняла. И про докторскую все поняла.
