Пункт выдачи № 13 - Михаил Северный
— Ты чего это на меня смотришь таким влюбленным взглядом, щегол? Задумал чего? Смотри у меня. Я тебе не Шурик.
Он уселся за стол лицом к двери и побарабанил пальцами по столешнице.
— Быстро успокою. Ничего, мой подарок Безфамилько тоже понадобится. Не зря нас двоих оставили. Лично генерал будет языка допрашивать. Надеюсь, ему понравится подарок. Не зря же человек столько сделал для обороны города — пусть порадуется. Может, на медальку заработаю и на отгул. Что скажешь Игорь?
Я хотел было ответить, но колесо в двери начало проворачиваться, и я выпрямился и ноги втянул, как улитка в раковину. Это входил генерал.
***
Первый раз я видел его вживую, а не на фотографии. Конечно, не такой эпичный по жизни, но всё равно впечатляет. Высокого роста, с квадратной челюстью, коротко стриженный череп и злые холодные глаза. Плащ он снял раньше, но на плечах ещё были мокрые пятна от дождя, и на сапогах подсыхало болото. Значит, не только в штабе отсиживается, но и на поверхность выходит, не боясь летунов.
Генерала Безфамилько сопровождали двое, наверное, адъютанты или охрана. Один подошёл к столу и быстро выдвинул стул для шефа, а второй направился к упырю, который стоял молча и только вращал глазами. Осмотрев его со всех сторон, проверил цепь. Кивнул, и генерал сам закрыл дверь.
— Здравствуйте, бойцы. Да вы не вставайте, не на параде.
Тут я вспомнил о том, кто передо мной, и судорожно вскочил, как, впрочем, и разведчик.
— Сидите-сидите. Я же разрешил. Вы с дороги, уставшие, забудем про субординацию. Садитесь, это приказ!
Мысленно проклиная сам себя, я вернулся в положение на стуле с выпрямленной спиной и мысленно попрощался с отпуском, тут бы ещё и от своего начальника не получить втык. Генералы они такие — сейчас «садитесь» говорят, а завтра вспомнят произошедший конфуз и обидятся. Особенно если чего под салатик выпил горячительного.
Сам он не садился и, заложив руки за спину, разглядывал нас с любопытством.
— Кто тут из вас гонец? Наш Фиддипид без смерти и победы.
Я опять вскочил и представился.
— Тихо-тихо, — улыбнулся Безфамилько, — ишь какой гиперактивный. На моего внука похож. Тоже, понимаешь, был задротом до начала войны. Как это называется? Программистом. Игрушки делал для детей. Что-то типа лисички, которая лукошком сыр принимает от четырёх ворон одновременно. Вроде бы и чушь, но детям нравилось. А как только началось, так он возраст подделал в документах и добровольцем на фронт пошёл. Я бы, если знал, то остановил бы. Семнадцать лет парню. Ну куда!
Мамка не заметила, папка его со мной на Восточный фронт умотал — там джины вломили нашим так, что песок сыпался, нужно было остановить. Не до дел семейных было, а потом уже поздно. Андрюшка мой в кавалерии. Вроде бы бесполезный, старый, выживший с ума род войск, но смог себя проявить в новых условиях, и внук вместе с ними. Заметьте, смог, как говорится, оседлать свою лошадь, выжить в Чудном котле, организовать прорыв и дать бой нечистым уже с новыми силами под Новокрысятинском. Вот так. И это всё без дедушкиной крыши. Никакого вмешательства, за что меня родственники и не любят, честно говоря.
Ну да ладно. Что-то я по-старчески в сторону ухожу, хотя ещё и полвека не прожил. Вы, кстати, парни, можете идти, мы с ребятами поговорим в домашней обстановке, как говорится. Идите-идите, или тоже о приказе напомнить? А ты садись, молодой, садись. Вон коллега сидит, не нервничает, своей очереди ждёт. Учись у него.
Убаюкивающая манера общения у Безфамилько работала, наверное, на каждого. Такой себе добряк, дедушка, уставший от войны генерал, но его глаза выдавали старика. Это прожжённый карьерист, это тот, кто читает людей, как снайпер местность. Считать его дурачком, потребителем лапши на уши и вообще расслабляться было бы глупо. Уж лучше рассказать всё, что скрываешь, чем попасться на лжи в самый невыгодный для тебя момент.
Я мысленно перебрал все косяки. Опоздал с посылкой, так мне кажется, чётких временных рамок не ставили, но для генерала это, наверное, косяк. Что там ещё? Почему он так смотрит на меня? Что имеет в кармане, чем может уколоть?
Посылку я не открывал, даже случайно. И не притрагивался никто, пусть хоть на отпечатки проверит. Вот она, висит на груди, чувствую тяжесть бумаг — доставил в целости и сохранности. Здесь он меня не уличит.
А вот попутчиков зря взяли. Ну, то есть запретили прямым текстом. Но как я мог отказать разведчику на боевом задании? Хотя я и сам был на задании. Это косяк, да. И что он на меня так смотрит? И руку тянет. Я пожал в ответ на всякий случай и вздрогнул, когда разведчик начал ржать, а генерал улыбнулся и нежно мою пятерню потряс:
— Очень приятно, а теперь можно на доки посмотреть?
Я, наверное, сильно покраснел, потому что жар ударил сначала в голову, а потом руки загорелись, как свечки изнутри. Разведчик замолчал, но я, доставая сумочку, видел, как он беззвучно трясется, сдерживая смех. Генерал тоже улыбался, не комментируя, отчего стало ещё хуже. Он руку за документами протянул, а я дергаю её, как однорукого Джо в казино.
— Садись. Спасибо, солдат.
Он отошёл, рассматривая сумочку, ручка свисала вниз и раскачивалась. Наверное, моим потом провонялась посылочка, неудобно перед генералом.
— Открывал? Читал? Или поборол любопытство?
— Никак нет, — ответил я глупым выражением, будто из книжки вылез. Никто так не говорит уже лет сто, — не открывал и другим не давал. Службу знаем (ну вот опять).
— Полегче, солдат. Расслабься давай, не напрягайся.
Он сел за стол, напротив моего попутчика, и сумочку сверху положил.
— Я такое не приемлю, но в Главном Штабе настаивают на чертовщине этой. Каляками смертоносными эта сумочка запечатана. Если бы ты или твой друг попытались открыть, то оторванными руками не обошлось, и я документы не увидел бы.
Он посмотрел на нас опять. Внимательно, зондируя на сиюминутный настрой. Как будто удовлетворился увиденным, но всё равно сказал:
—
