Наследнички 4 - Алексей Игоревич Ильин
— Что? — Борис повернулся к ней. — Ты что-то сказала?
— Я говорю, что, наверное, будет лучше, если сначала господин Ушаков решит свои дела, а потом уже мы с тобой пойдём бодаться с этим винторогим, — Беатрис улыбнулась ему. Вот с Борисом она чувствовала себя уверенно. Он её, конечно, жутко смущал, но с ним у неё не возникало желания забиться в угол, чтобы не привлекать внимания.
— Не говори ерунды, — Степан услышал, о чём они переговариваются и повернулся к девушке. — У меня нет времени ждать, пока вы будете весело проводить время. Зайдём вместе, подпишем необходимые документы и вернёмся в поместье. В конце концов, все мы здесь сейчас работаем в интересах клана Орловых.
— Вы к кому? — пискнула секретарша, когда Ушаков развернулся к ней. Беатрис заметила, что она как раз спрятала журнал с этим парнем на обложке. Только как и большинство других женщин, секретарша не была готова встречаться с оригиналом.
— Если я скажу, что не к вам, вы слишком разочаруетесь? — Ушаков улыбнулся, и девушка вжалась в спинку кресла и слегка отпрянула. Стёпа вздохнул. Он уже привык к подобной, надо сказать, парадоксальной реакции. Объяснить её ему никто не мог, поэтому Ушаков воспринимал такую реакцию как должное. — Ваш босс на месте?
— Да, — девушка смотрела только на Ушакова. Такие незначительные личности, как Беатрис и этот пришлый юрист её не интересовали.
— Он один? — голос Стёпки упал почти до интимного полушёпота. На этот раз девушка вовсе не ответила. Она пару раз отрицательно помотала головой, а затем закивала. Степан выпрямился и сказал обычным голосом: — Ну что же, будем считать, что один.
Он развернулся и, пару раз стукнув в дверь кабинета уполномоченного представителя, вошёл, не дожидаясь ответа. Секретарша моргнула. До неё внезапно дошло, что только что произошло. Она вскочила, но что-то делать было уже поздно. Борис легонько подтолкнул замешкавшуюся Беатрис вслед за Ушаковым и вошёл в кабинет последним, подмигнув вспыхнувшей секретарше и вытаскивая на ходу бумаги.
* * *
— Я ускорил срастание костей. Роман смотрел на молодого целителя с мрачным выражением, застывшем на лице. — Костная мозоль уже сформировалась, но лангету я пока оставлю. И мне нужно говорить, чтобы вы берегли руку, — целитель заколебался, а потом добавил, — ваше высочество?
— Чем вы меня вчера накачали? — спросил Роман, подвигав рукой и решив, что лангета ничуть не влияет на подвижность.
— Эм, — целитель нахмурился. — Стандартными обезболивающими средствами, а что?
— Да ничего, просто я вчера под вашими стандартными средствами весьма нестандартно сделал предложение своей девушке, — ядовито ответил Роман.
— Я не думаю, что это страшно, девушки обычно любят всё необычное, считают это весьма романтичным…
— По телефону, — прервал его Роман. — Я сделал предложение по телефону.
— О… — целитель слегка завис. — А зачем вы мне это говорите? — осторожно спросил он.
— Если мне в итоге откажут, я тебя убью, — ответил ему Рома совершенно спокойно, широко улыбаясь при этом.
— А-а-а, — целитель попытался руками показать, почему считает подобное нереальным.
— Я маг смерти и смогу сделать так, что никто никогда не догадается о причинах. Да о чём я говорю⁈, Никто никогда даже тела не найдёт, — пояснил он очень любезно.
— Я, пожалуй, пойду, — целитель попятился. — У меня есть ещё пациенты.
— Конечно — конечно, — Рома снова улыбнулся. — Я прекрасно знаю, как вас найти.
— Зачем вам меня искать? — целитель попятился к двери, нащупывая ручку у себя за спиной.
— А вдруг мне станет хуже? — Рома прищурился.
— Это почти исключено, — ручка нашлась, и целитель распахнул дверь. — Через три дня можете снять лангету, и ещё неделю берегите руку.
Он выскочил за дверь, а Роман потёр лоб и негромко рассмеялся.
— Я очень надеюсь, что Лара всё-таки решила, что это романтично, и мне не придётся сюда возвращаться, чтобы выполнить угрозу, — пробормотал Орлов и направился в спальню, чтобы переодеться. У них было запланировано посещение морга, в котором проводили вскрытие того бедолаги, павшего жертвой древней ловушки. А вечером они планировали посетить монастырь, найти и обезвредить ловушку. Если всё пройдёт нормально, то утром можно будет уже уехать отсюда, чтобы заняться откуда-то выползшим недобитым Адреасом.
Он успел надеть пиджак, оценив, что под ним практически не видно эту чёртову лангету. Она, правда, закрывала кисть практически до пальцев, но если не присматриваться, то её можно было принять за весьма оригинальное украшение. Хлопнула входная дверь в номер, и раздался приглушённый и весьма раздражённый голос Андрея. Роман невольно прислушался, перестав даже застёгивать пиджак.
— Господин Морэ, если вы на этом не успокоитесь, я вам обещаю, что засужу весь ваш городишко. Вы с молотка пойдёте и будьте уверены, клан Орловых с удовольствием поучаствует в торгах. Поэтому вы сейчас подпишете эту чёртову бумагу, получите чек и уберётесь отсюда к такой-то матери, — голос Андрея стал очень холодным. Нет, он не просто раздражён, похоже, брат был в ярости. Интересно, кто такой этот Морэ, и как он сумел настолько вывести Андрюху из себя?
— Вы не понимаете, господин Орлов…
— Нет, это вы не понимаете, — перебил его Андрей. — Вы долгое время игнорировали исходящую от саркофага опасность. Я облазил каждый сантиметр склепа и не нашёл ни единого предупреждающего знака. Вы просто так оставили на всеобщее обозрение проклятую вещь. Мой брат заполучил это проклятье, которое могло разрушить его жизнь, а то и убить! И теперь вы имеете наглость заявлять, что у города есть к нам претензии? Да вы молиться должны, чтобы проклятье спало, потому что если для того, чтобы его убрать, мне потребовалось бы разрушить каждый склеп в вашем городе, то поверьте, я бы это сделал! И заметьте, я проявил к вам завидную снисходительность и не сообщил об инциденте главе клана. А я это сделаю, если мне понадобится помощь юристов. Пока юристов, господин Морэ.
— Вы мне угрожаете, господин Орлов? — пролепетал этот бесстрашный Морэ.
— Да, я вам угрожаю, — спокойно ответил Андрей. — Ну так что, будем звонить его величеству Константину Витальевичу?
— Думаю, что не стоит беспокоить его величество по такому ничтожному вопросу, —
