Законы жанра - Сергей Сергеевич Мусаниф

— Не думаю, — сказал он. — А что там еще фигурировало?

— Больше ничего интересного, — сказала я. Обо всем остальном ему знать было необязательно, потому что следов в реальном мире оно не оставило. — Есть здесь аптечка?

Он вручил мне аптечку, и я проглотила несколько таблеток болеутоляющего. В голове все еще гудело, но в целом было понятно, что жить я буду.

— Так что нам делать с копьем?

— Придется взять его с собой, — сказала я. Может быть, мне оруженосца себе завести, пока я все еще директор?

Я пока не чувствовала копье так, как чувствовала топор, но не сомневалась, что смогу призвать его в нужную минуту. Однако, все эти призывы чреваты попутным ущербом, который они наносят, так как летят мои орудия по наикратчайшей траектории, и если кто-то оказывается на их пути, то это, как говорится, не проблема носорога.

У статуи ведь были и пистолеты. Почему я не додумалась призвать пистолет? В следующий раз обязательно попробую.

Чарли принес мне чашку горячего чая.

— Хотите, чтобы я плеснул вам туда коньяка, мэм?

— Где ты раздобыл коньяк посреди пустыни?

— У местных было немного.

— Плесни.

Я глотнула чая с коньяком (то еще сочетание, надо сказать) и почувствовала, как по телу разливается тепло, а жизнь начинает казаться вполне сносной. А о том, что было раньше, и какая часть этого была бредом, можно подумать позже.

Больше всего мне хотелось позвонить в клинику Кларка и узнать, как дела у старого друга и бывшего напарника, но я понимала, что это бессмысленно. Даже если у меня все получилось, эффект не должен был проявиться моментально, а я понятия не имела, сколько времени осталось до следующего воскрешения Джона.

— Что ж, давайте побеседуем с Дэнни Форсайтом, — сказала я.

* * *

Два часа спустя вся городская часть ТАКС завалилась в штабную комнату бункера. Поскольку кеды все еще были мокрые, а пол — неприятно холодным, я закинула ноги на стол.

— Давайте подытожим, — сказала я, когда все расселись. — Кто начнет? Питер?

— Форсайт утверждает, что Блокнот ему передал некто по имени Дэви Крокетт. Точнее, это его псевдоним в сети, так как они познакомились на одном из политических форумов, долго общались в мессенджерах, но никогда не встречались в реальной жизни. Форсайт — сепаратист по убеждениям, но в партии «Свободного Техаса» никогда не состоял. Кроме того, он утверждал, что вся система власти сгнила, и было бы неплохо запустить перезагрузку. Дэви Крокетт передал ему Блокнот, а также переслал по электронной почте список с именами, фамилиями и портретами будущих жертв.

— То есть, он даже не наемник, потому что Крокетт ему ничего не заплатил, — сказал Чарли. — Просто фанатик, которого использовали. Разменная монета.

— Как именно была осуществлена передача? — когда первый испуг прошел, Дэнни Форсайт превратился в наглого неприятного типа, а у меня дико болела голова, и я почти не участвовала в допросе, а потом и вовсе выходила дышать свежим воздухом, так что вполне могла пропустить что-нибудь важное.

— Курьерской службой, — сказал Чарли. — По-хорошему, надо бы поговорить с курьером, который выполнял доставку, вполне возможно, он запомнил отправителя.

— Это нам поможет только в том случае, если отправителем был сам Крокетт, — заметил Смит. — Но если он не дурак, а он пока не производит такого впечатления, он и здесь должен был использовать подставное лицо.

— Эту версию все равно надо отработать, — сказала я. — Все ошибаются, и Крокетт — не исключение. Все обычно и сыпется на мелочах.

— С отработкой этой версии есть небольшая проблема, — сказал Смит. — Курьерская служба, как и сам курьер, находятся в Техасе, а Техас больше не является частью страны и выпадает из нашей юрисдикции.

— Мы можем послать кого-нибудь побеседовать с ним неофициально, — сказала я.

— Значит ли это, что наш местный офис продолжит работу? — поинтересовался Смит.

— Нет, — сказала я после некоторого размышления. — За исключением этого дела, работу местного офиса мы временно заморозим до выяснения нашего статуса в шта… республике. Выберите кого-нибудь, кому доверяете, и попросите его поговорить с курьерами.

— Хорошо, — кивнул Смит.

— Расскажите людям правду, — сказала я. — Мы понятия не имеем, когда и чем это закончится, и работать в такой ситуации, как прежде, слишком опасно. Если кто-то захочет уехать, выделите средства из бюджета. Если кто-то захочет найти другую работу — мы не станем мешать. Остальные пусть сидят по домам и ждут, пока все устаканится.

— Я отправлю им информационные сообщения, — сказал Смит. — Блокнот уничтожен, наша миссия здесь завершена, надо выбираться отсюда, но нерешенным остается еще один вопрос.

Форсайт.

Он требовал, чтобы его судили судом присяжных. Он настаивал, что это должен быть открытый процесс, на котором он изложит свои взгляды и мотивы, руководствуясь которыми он сделал то, что он сделал. Он утверждал, что у него готов манифест, и он должен зачитать его широкой общественности.

Короче говоря, чувак хотел трибуну, которую мы ни при каком раскладе не собирались ему давать.

Он убил кучу народу, несколько десятков человек, и даже в прежние времена лучшим, на что бы он мог рассчитывать, было заключение в какой-нибудь секретной теневой тюрьме, пожизненное, без суда, апелляции и возможности обжалования приговора. Но в нынешней ситуации попытка вытащить его из Техаса на подконтрольные теневому правительству территории могла быть связана с неоправданным риском. Нам бы самим отсюда выбраться.

Но и отпустить его мы тоже не могли. После всего, что он натворил.

Так что на самом деле вопрос был только в том, кто это сделает.

Любой из присутствующих в этой комнате, или, если брать шире, в этом бункере, выполнил бы этот мой приказ, но я не была готова его отдать. Не потому, что мне было жалко Форсайта и я собиралась его пощадить, а потому что… наверное, я не гожусь для этой работы, потому что я не знаю, как выбрать человека, на которого можно повесить такую ответственность.

— Я разберусь, — сказала я.

— Это необязательно, — сказал Смит. — Я могу.

— Нет, я сама, — сказала я. — Как будем отсюда выбираться?

— На границе с Мексикой у них стена, но внутренние границы штата существуют только на бумаге, и