Танго на треснувшем зеркале - Вероника Шаль
Едва я робко постучала, как из-за двери раздался голос:
— Войдите!
Ждать себя я не заставила. Открыла дверь, поздоровалась и погрузилась в сумрак кабинета заведующего. Музыка на этот раз не звучала. Вообще ничего не было. Ни малейшего колебания пространства. И света мало. Шторы, такие же плотные, как и в лаборатории Егора.
Такую стерильность пространства мне не доводилось встречать еще ни разу.
Ведь закрыл от меня все эмоции! Не иначе! Вампирам это под силу, я была уверена. Егор тому прямое доказательство.
Ян Игнатьевич смотрел на меня сквозь очки, на правом стекле которых расползлось большое пятно. И не мешает оно ему? Но вслух ничего не сказала.
Пара незначащих фраз. Общие слова о пациентах. И все. Ни полыхающего пламени в глазах, ни малейших намеков на симпатию. Только на миг, когда я спросила про внеплановый выходной, в глазах появилась тяжесть. На долю секунды промелькнула и исчезла.
— Конечно, берите выходной. Тогда выйдете в воскресенье на дежурство?
Дежурить я не любила. И как тут любить? Ходишь пустынными ночными коридорами, какими они бывают только в выходные, да ещё с переливающимся непонятно откуда и куда светом.
Но делать было нечего. Поездка требует буднего дня — в выходные автобус в мою глухомань не ходит — и не терпит отлагательств.
— Спасибо, — улыбнулась я.
«Вот так! Во сне мы вон какие горячие, а сейчас незнакомца из себя строим», — грустно улыбнулась я про себя и распрощавшись вышла в коридор.
Странно. И этот полумрак… Не может же в отделении быть сразу несколько вампиров? Или может?
Снова надо думать. И вспоминать.
Что-то не давало покоя. Была, уверена, есть мелкая деталь, которую упускаю. И сжав виски руками, я прошлась по коридору. Думается во время движения всяко легче.
— Василина Андреевна, вам нехорошо? — медсестра Анна участливо смотрела мне в глаза.
«Ну хоть она, надеюсь, не вампир?» — грустно вздохнула я и покачала головой.
— Все в порядке, голова немного побаливает.
— Может, таблетку примете?
Но я отрицательно покачала головой. Не хочу больше таблеток. Никаких.
— Спасибо. Я лучше сейчас давление измерю. И если оно упало, кофе заварю.
Давление и вправду упало. С мыслью, что так лучше, чем, если бы повысилось, я вскипятила чайник и заварила крепкий кофе.
«А теперь за дело», — допивая последний глоток, приказала я себе. Мою родословную кроме меня никто не выяснит.
Взяв смартфон, я открыла сайт автовокзала и заказала билет в родное село. На сегодня. Как раз после работы успею на последний автобус.
Глава 26. О том, что приключения поджидают там, где их совсем не ждешь
Весь рабочий день оказался скомканным, с уймой мелких, но важных дел. На автовокзал я успела в самый последний момент и только потому, что перенесла заполнение очередной бюрократической бумажки на следующую неделю. Успеется.
На платформе собралась целая толпа знакомых с детства односельчан. Они кучковались по группкам и бодро обсуждали продажу некой животинки.
— Дык, она же у тебя хромая была! — донеслось до моих ушей.
— Вот заладил! Хромая, хромая! — возмущенно пропищал в ответ пьяница-сосед, которого я знала под прозвищем Дрындик. А, если по паспорту, Николай Зайцев. Но никак иначе, кроме прозвищем, унаследованного еще от отца, Дрындика не называли.
— Слыш, Дрын, всё-таки, што ды дау каню, што той, як малады забегау? — и Сахронович здесь!
«Веселая же намечается поездка», — подумала я вспоминая, какой вредный бывает Сахронович пьяным. И вздохнула глядя на раскрасневшееся лицо соседа. На грудь он уже принял.
— Ничога я яму не давау!
— Маниш, ой маниш! Можа, як наша суседка, Алёкса, напаиу гарэлкай?
— Ты што? Не буду я гарэлку, як баба, на каня перавадзиць!
Гомон продолжился, а я так и не услышала, как же обманул покупателя Дрындик. А вот историю, как бабка Алёкса возила умирающих курей на рынок продавать, напоив тех самогонкой, пока шишка на голове не покраснеет, я и так знала. Вся деревня знала, что уж там!
Вскоре веселый гомон прервался. Подогнали автобус.
Вместо ожидаемого старичка «Икаруса» к платформе торжественно подкатила машина европейского вида. С огромными слегка тонированными панорамными окнами, с высокой посадкой и плавным, обтекаемым корпусом.
Пассажиры одобрительным гулом прокомментировали увиденное и с энтузиазмом в предвкушении комфортной поездки ждали посадки.
А мне стало тревожно. Я понимаю, глобализация, джентрификация и прочие экономические процессы, но все равно, ни один диспетчер в своем уме в условное «Гадюкино» за двести километров от Петербурга не пустит на маршрут хороший автобус. И если это не ошибка и мы на нем едем, что-то здесь не так.
Поскольку в «Гадюкино» ехали только местные, даже наличие билета не гарантировало, что удастся занять именно свое место. Плюхнется Сахронович, куда ему вздумается и как его прогонять? Из своих многочисленных поездок в Петербург и обратно, отлично помнила, кто какое место займет там и будет ехать.
Поэтому, только двери автобуса открылись, народ, создав изрядную давку, поднимая над головой сумки, мелкую кладь и билет, рванул внутрь. Я тоже не оплошала и по привычке приобретенной ещё во времена студенчества успела в числе первых просочиться в салон и занять далеко от входа, у огромного панорамного окна отличное местечко, на которое потом долго ещё косились мои менее проворные спутники.
Ну а что? Кто не успел, тот опоздал. Тем более это и было мое место, указанное в билете, выбранное еще на сайте автовокзала.
Усадка пассажиров продолжалась минут десять. Ещё столько же времени заняло метание по салону автобуса лиц, которым не хватило комфортных мест, а на свои, некомфортные, они усаживаться не желали.
Мне даже взгрустнулось, что не обладаю я способностью наводить морок или просто
