Спасти Ивановку - Вера Лондоковская
Да, может, и нет здесь хорошей медицины с таблетками и уколами, зато сколько народных целителей и природных методов. Вон, по осени Софья заболела по-женски, так пришел целитель, ободрал кору с вишневого дерева, измельчил, в бутылке белого вина настоял, и поднялась Софья на удивление быстро.
Тем более она поняла, почему восемьдесят процентов населения в то время проживали и трудились на земле.
Зимой, к примеру, вся Ивановка отдыхает и развлекается, а в городе на заводе люди чуть не падают от усталости круглый год. С четырех утра до восьми вечера смена длится! И лишь полчаса на обеденный перерыв, а ведь надо еще успеть постирать свои вещички, с детьми позаниматься.
С Вацлавом Ирина Игоревна не особо общалась, он был какой-то чересчур закрытый и серьезный в отличие от добродушного веселого Спиридона. А с Иваном, которому зимой стукнуло двенадцать лет, отношения сложились самые задушевные. Мальчик уважал старших, был вежлив, тактичен, предупредителен.
С того памятного Рождественского вечера Вацлав ни разу не появился у себя дома, ночевал то у Аглаи, то у Спиридона. Но в самом начале февраля, в воскресенье, вдруг заявился домой и с порога заявил обомлевшей жене и детям:
— Дети, собирайтесь, мы едем в Благовещенск одежду новую вам покупать. Будете хорошо себя вести, и игрушки купим. Заночуем сегодня в городе.
Дети молча посмотрели на мать, та слегка кивнула и ушла в комнаты. Собирались без энтузиазма, без лишних разговоров. Зося, как старшая, помогла младшим братьям одеться. Самый младший, Стефан, выглядел вялым и молчаливым, как будто ребенок понимал мрачный настрой между членами семьи, но не возмущался, а вместе со всеми молча вышел во двор и уселся в коляску.
Оставшись одна в доме и дождавшись вечерних сумерек и полной луны, Беата быстро оделась и, стиснув зубы, взяла ведро, прошла к колодцу, зачерпнула воды. Молча пришла в дом, поставила ведро у окна, опустила в воду свой рубиновый перстень. Прошептала слова заклинания:
— Ой, диво-Лада, мати-Лада, услышь меня! Услышь, помоги, уповаю на тебя лишь, жду дива от Лады, жажду лада от Лады! Перстень мой пусть сияет, путь до Лады освещает!
Она долго смотрела на воду, но драгоценный камень в воде не засиял и не начал переливаться, из середины ведра не поднялся искрящийся красный столп, не происходило вообще ничего.
Беата горестно вздохнула:
— Ну все, не слышит меня Ладушка, обидела я ее, слово свое не сдержала. Что ж теперь поделаешь?
Вынув кольцо из воды, она протерла его и водрузила обратно себе на палец. Глянула в окно и обомлела. Полная луна, только что висевшая в синем небе огромным желтым диском, стала вдруг блестяще-черной. От сияющего черного блеска нельзя было отвести глаз. Где-то за спиной послышался шорох и скрипучий, еле слышный старческий голос:
— День добрый, Беата!
Женщина медленно повернулась. Перед ней стояла высокая худая старуха со светящими и дикими, точно две черные луны, глазами, в черно-сером потрепанном платье и с серпом в руках. Седые длинные волосы разметались по плечам. Беата заорала так, как никогда ни до, ни после этой встречи.
— Замолкни, — так же тихо, но хорошо слышно, велела старуха.
— День добрый, Марзанна, — дрожа всем телом, произнесла Беата.
Она хотела сказать, что вовсе не призывала к себе всесильную богиню смерти, хотела спросить, что ей нужно, но язык как будто разбух и не слушался.
— Можешь не говорить ничего, — прошелестела Марзанна, — я и так знаю, чего ты хочешь. Лада к тебе больше не придет и тебя не услышит. Троих детей вы с мужем родили, а больше у вас их не будет.
«Конечно, не будет, муж от меня ушел», — пронеслось в голове у Беаты.
Она тоскливо подняла на Марзанну глаза, полные отчаяния:
— Ты за мной пришла, да? Меня хочешь забрать?
Ведь Марзанна обычно занималась тем, что ткала полотно жизни, и она могла продолжать ткать, а могла резко оборвать, и тогда человек умирал.
— Я спросить тебя хочу, неужели ты до сих пор хочешь, чтобы муж тебя любил? Тебе ведь Лада давным-давно объяснила, что этого никогда не будет.
Беата замялась.
— Так хочешь ты его любви? — опять спросила Марзанна.
— Да.
— Тогда вот, — старуха движением руки поставила перед женщиной табуретку, — залезай.
Беата затрепетала:
— Ты что, хочешь, чтобы я повесилась?
— А тебе ничего другого не остается. Вперед! После смерти он тебя полюбит.
— Потому что его совесть замучает, да?
— Возможно.
В древних преданиях говорится, что любовь сильнее смерти. Но Беата совсем не хотела умереть даже для того, чтобы после смерти Вацлав ее полюбил. Невольно отступила она назад, нечаянно задела ногой ведро, и «немая» вода пролилась на пол.
— Не хочешь? — усмехнулась старуха. — Значит, не любишь. Дали тебе мужа и троих детей, будь этому благодарна, исполняй свой долг перед мужем, воспитывай детей. Уважай своего мужа и уважай его решение, поняла?
Беата упала на колени и залилась горючими слезами.
— Спасибо тебе, Марзанна, и Ладе я по гроб жизни благодарна! Пусть Вацлав не возвращается, я буду уважать его мнение, никогда больше слова поперек не скажу! Я только жить хочу, видеть, как дети мои растут, как они хорошеют, ничего мне больше не надо!
Страшные черные глаза были устремлены на Беату.
— Прабабушка твоя служила мне, и ты послужи. До самой своей смерти ты будешь готовить покойников к достойным проводам, к великому переходу. Помнишь, как правильно это делать?
Беата, всхлипывая, кивнула.
— Будешь их обмывать в последний раз, наряжать, оплакивать и провожать в последний путь, — продолжала Марзанна, — и смотри, чтобы все правильно было. В последнее время люди нарушают священные правила, и мне это не нравится. Как только в селе вашем кто-то будет умирать, сразу туда иди и помогай родным проводить усопшего.
— Поняла, все сделаю, — пообещала Беата. — Никогда свою клятву не нарушу, что бы ни случилось. Благодарю тебя за почетную обязанность и за доверие.
— Принимаю твое служение, — кивнула богиня смерти, — а муж к тебе вернется, и в этот раз навсегда. До самой смерти с тобой будет, никуда не уйдет.
— Скажи, а Польша? Когда она будет свободна?
— Скоро. И не скоро. Когда ты старой станешь.
