Порочное трио для сводной - Полина Амор
Я только злая собираюсь, и по приложению заказываю такси сразу до аэропорта. К матери ехать не хочу, Машка далеко. Так что ночь посижу в зале в ожидания, чтоб не тратить денег лишний раз.
— Крис, времени еще много же. Куда собираешься? Может повеселимся еще на дорожку?
Молчу, чтобы не послать. А хочется послать нахуй. А я девочка вежливая. Приходится молчать.
Быстро прощаюсь и натягиваю улыбку на лицо, все-таки нельзя расставаться в ссоре.
* * *
Остаток ночи сижу в железном неудобном кресле зала ожидания Домодедово и рассматриваю улетающие самолеты в теплом свете фонарей.
Можно было поехать «Сапсаном», но нотариус сам мне предложил оплатить перелет. И я воспользовалась, потому что, никогда не летала и интересно испытать этот опыт. Мало ли, когда еще в жизни такое подвернется.
Все впечатления смываются тем, что я засыпаю во время взлета и просыпаюсь при посадке с гудящей головой. В аэропорту Питера меня уже встречает нотариус Владимир Жданов. Он галантно забирает у меня мой маленький чемодан и ведет на выход.
Владимир открывает дверь на заднее сиденье машины, я юркаю туда в прохладу кондиционера, и мы едем через весь город. Молча.
Честно говоря, мне бы хотелось с ним поговорить, но он отмалчивается и это меня тоже напрягает. Пару раз только сказал, что все будет понятно на месте, что я должна поговорить с Максимум и Виктором.
Думаю о том, что они еще с детства были не разлей вода. Макс мне казался в детстве слишком скучным, суровым. Он был похож на Знайку из сказки Носова. Весь такой правильный, умный, понимающий.
Сейчас понимаю, что это просто, как говорят, подарочный ребёнок. Спокойный тихий. Не приносящий никаких проблем. Виктору судьба решила раздать хулиганство за двоих. Правда однажды, когда мне было одиннадцать и я была малышкой, а они уже подростки — Вите четырнадцать и шестнадцать Максу, я подслушала их и поняла. Что Макс-то хитрый и чуть ли не более коварный чем Витя.
Сейчас, вспоминая их поведение и обрывки подслушанных разговоров я понимаю, что Макс отвечает за ум, вежливость, спокойствие. А Виктор за грубую силу и хитрость. Он никогда не любил, когда его называли «Витя». Только Виктор — только Победитель.
Мелькает мысль, что, если они меня убьют Макс решил, как это скрыть, а Витя сделает всю грязную работу.
Ладно, стоп. Меня не убьют. Меня позвали дать денег и…
Вдруг, приходит в голову идея, как можно сделать так, чтобы волки, к которым я еду были сыты, а я, овечка — цела. Идеально. Поговорю с ними, когда Владимир уйдет.
Мы подъезжаем к трехэтажному особняку, закрытому железными воротами. Да, здесь я и жила в детстве. Да я много, где жила, но именно тут было самое спокойное время. Возможно даже, то, что можно назвать счастливым детством.
Владимир, слегка стучит и включает аварийку привлекая внимание к нам. Ворота открываются, и мы въезжаем на территорию.
— Правило, что только машины Малышевых могут подъезжать напрямую к дому, поэтому я вас высажу и припаркуюсь, а вы идите по тропинке к дому.
Я послушно выхожу и иду по каменной тонкой дорожке среди ухоженного леса. Подхожу к особняку, где на пороге меня встречает полная женщина и низенький, лысый мужчина. Последний хватает у меня чемодан и вносит в дом.
Женщина же спускается ко мне и громким голосом объявляет:
— Я Оксана, я ваша горничная.
— Да мне не нужна горничная, — пожимаю я плечами.
— Виктор Юрьевич приказал чтоб была, чтоб все было в лучшем виде, вы не беспокойтесь. В чемодане есть вещи в стирку?
Какая глупость класть в чемодан грязные вещи. Я качаю головой.
— Понятно, ну, если что, не стесняйтесь мы выделили вам шикарную комнату на втором этаже.
— Ага, спасибо, — криво улыбаюсь я. Она что-то лепечет и провожает меня внутрь. После прихожей я попадаю в большой зал теплых оттенков, с большим длинным камином под стеклом, черными кожаными диванами, расставленными в круг перед низким журнальным столиком.
— Уютно, — говорю я. Помню я внутреннее убранство дома иначе. Ну, логично, за такое количество лет уже и ремонт можно было сделать по последней моде.
Осторожно сажусь на диван и замечаю впереди себя картину. Огромный рисунок обнаженной смуглой женщины. Она высоко поднимает изящные руки и не стесняясь показывает обнаженную грудь и легкий черный пушок внизу живота.
Отличает её от обычной женщины только одно. Мелочь одна. Голова у нее худой коровы. С рогами, шерстью. А посреди рогов будто корона с огромным зеленым диском по центру.
— Это что? — шепчу я.
— Это богиня Хатхор, — кивает Оксана. — У нас много картин с ней. У нее разные облики, но она всегда прекрасна, сексуальна. Иногда с человеческой головой, иногда с головой коровы.
Да, это я и забыла. По дому было всегда полно какой-то египетской атрибутки. Помню даже, как однажды всех нас троих детьми собрал Юрий и стал рассказывать египетские мифы как сказки.
— Хатхор это дочка бога Ра, да? — спрашиваю я, не зная, зачем. Просто почему-то привлекает эта картина и я смотрю на неё завороженно. Кажется, будто художник внес в неё не только образ и внешнюю красоту но и что-то еще. Будто энергетику особую, или что-то такое. Не знаю.
Следующим чувством, я вдруг четко ощущаю стрем. Не страх, не ужас, а именно такое достающее, как зуд, ощущение недоверия, непонимания, неуверенности.
— Ага. Это богиня любви, красоты, плодородия. Афродита и другие уже после неё появились, она была первой из таких богинь.
— Понятно, — бурчу я.
Дверь открывается и с летней жарой в дом входят двое. Я их видела на фотографиях, с непослушными светлыми волосами крупный парень и утонченный второй. Оба смотрят на меня оценивающе несколько секунд, и я замечаю, как взгляд Виктора будто физически ползет по моим ногам, отчего, с одной стороны, хочется одернуть юбку как хорошей девочке.
Но что-то внутри пакостно подсказывает, что можно сесть иначе, и юбка задерется чуть выше.
— Наша сестричка оказалась красавицей, — говорит Виктор, отчего я непроизвольно краснею.
— Рад встрече, — бурчит Максим.
Нихера не рад. Видно, по мрачному лицу и колкому взгляду, который будто пытается вскрыть меня и вынуть душу. Хороши оппоненты.
Один будто готов трахнуть прямо сейчас, второй вырвать сердце.
— Привет, давно не виделись, — говорю я откровенную глупость.
— Лет так десять, или чуть больше, — замечает Виктор.
— Меньше, девять с небольшим, — поправляет Макс. — Вспомни, её мать была до Жанны.
— А, точно, — кивает Виктор.
— У него было много жен? — спрашиваю
