Тёмный - Ольга Корвис
— Ты, — сказала, словно выплюнула Милька. — А я уж надеялась, что подох.
— Я тоже рад тебя видеть. Как печально, что мы оба разочарованы. — недобро улыбнулся Артём.
План был простой. Заехать забрать волчицу, переночевать в отеле в двух часах езды отсюда и с утра выдвинуться на болота. Там выследить ещё одну нечисть и ликвидировать. К сожалению для Тёмного, только болотника. Видимо, он все-таки не удержал лицо, и его мысли от перспективы сотрудничать с волчицей проступили как на чистом листе. Милька рассмеялась.
— Да ладно, Тёмный, переживешь. От тебя самого перегаром тащит, как из винной бочки. Я-то чую!
— Но не бомжом и псиной, — огрызнулся Артём. — Где сейчас болотник?
— Откуда же мне знать? — ухмыльнулась волчица. — Когда уходила, был в той точке, которую я передала. А где он сейчас… Кто же ведает. Без меня не найдете.
Гадина, конечно, набивала себе цену. Это она умела. Поэтому до сих пор и была жива, несмотря на рьяное желание Тёмного ее пристрелить.
— Собирайся, — процедил сквозь зубы Артём.
— Подождёшь, не облезешь. У меня ещё дела остались, — глумилась Милька. —Ты нагрянул раньше, чем договаривались.
— Счастливые часов не наблюдают. Я приехал позже, — ещё холоднее произнёс Тёмный. — Или сама идешь, или я тебя за шкирку оттащу.
— А ты мне тут не быкуй, — оскалилась Милька, — Не дорос ещё.
— Попробуешь перекинуться — пристрелю на месте, — предупредил Артём.
Неожиданно для Тёмного откуда-то сбоку послышалось отдаленное рычание. Охотник ощутил, будто время замедлилось, а уши заложило. Подавленный гнев, бушевавший в его сознании словно раскаленный металл в домне, прорвался наружу. Хладнокровие сменилось яростью. Рефлексы сработали молниеносно. Одним движением Тёмный выхватил из кобуры револьвер и выстрелил почти не целясь — прямо на звук. Оглушительно рявкнул выстрел — раньше, чем Артём смог рассмотреть, что бросившееся на него чудище оказалось всего лишь маленьким волчонком. Он перевёл взгляд на Мильку. В глазах волчицы он увидел очень хорошо знакомую ему смесь эмоций — недоумение, неверие, боль и ярость. Уже нечеловеческий оскал, вздувшиеся вены на шее — не надо быть семи пядей, чтобы разглядеть начавшуюся трансформацию. Тёмный знал, что будет, дальше, поэтому не колебался и, вскинув револьвер, ещё раз нажал на спусковой крючок. Новый рык, на этот раз слева — два выстрела в ту же сторону. К ногам охотника свалился ещё один зверёныш. Мёртвый.
Четыре пули, три тела. Одна ошибка.
Артём медленно повернулся к своему напарнику. Тот смотрел на него широко раскрытыми от изумления глазами.
— Ты… ты совсем охренел?! Ты зачем?.. Крыша потекла?
Соник все-таки преодолел ступор и засыпал его неприятными, но очень правильными вопросами, на которые у него не было ответа. Тёмный промолчал. Он не чувствовал ни капли сожаления от содеянного. Понимал, что ошибся и что подставил не только себя, но и всю контору, но все равно не мог найти хотя бы каплю сочувствия. Он никогда не разделял политику Васильича искать информаторов среди нечисти, тем более что Милька, на его взгляд, была далеко не самым полезным осведомителем. В представлении Тёмного, водить шашни с нечистью было равнозначно тому, как если смешать воду с нитроглицерином и надеяться, что не рванет.
— Дай сюда ствол, — велел Кай.
Тёмный криво усмехнулся. Надо же, у юнца голос прорезался.
— А больше тебе ничего не нужно?
Он убрал револьвер в кобуру. Краем взгляда посмотрел на Соника. А тот все не унимался.
— И как ты теперь собираешься по болотам ходить?
— Ногами. У меня далеко не всегда были информаторы и ничего, справлялся.
— А меня что, тоже пристрелишь, если ещё раз белку словишь?
Артём очень внимательно на него посмотрел.
— Если не заткнешься — ещё раньше.
Кай шумно вздохнул, стиснул зубы, но ничего не ответил, а Тёмный глянул на Мильковских зверенышей. Вместо волка на траве лежал мальчишка лет восьми. Голый. По светлой коже неестественным и неправильным узором растеклась
кровь. Рядом скорчился пацаненок чуть постарше. Артём перевел взгляд на лицо второго, но неожиданно для самого себя, вместо мёртвого парнишки увидел совсем другого — ещё живого. С такими же соломенными волосами и несбывшейся мечтой.
На стриженом газоне разлёгся Тимур. В руке он бережно держал игрушечный самолет — раскрашенную в бело-сине-красный модель Су-35. Артём ему на день рождения подарил, а потом долго слушал от брата, что разбаловал племянника. Серега ворчал, что отечественный мерч почему-то по цене сравним с зарплатой дворника, а Артём на своих никогда денег не жалел. Тем более на племянника. Тимур фанател по “Русским Витязям” и “Стрижам”. Все мозги отцу проел, что тоже хочет летать, а тот даже слушать об этом не хотел. Артём все его ободрял — мол, времени ещё много, отец успеет передумать, а он ему в этом поможет.
Тимур провел в воздухе рукой с крепко зажатым в ладони истребителем и посмотрел на Артёма.
— Можно тебя попросить с папой поговорить? — племянник поднял голову и заглянул ему в глаза с такой мольбой и надеждой, что Артём невольно улыбнулся.
Он уже был в курсе этой истории. Тимка до слез просился на международный авиационно-космический салон, а Серега на эти даты решил вместе с семьей в Турцию слетать. Другой бы радовался, а на Тимура было больно смотреть.
— Ты про ваш отпуск? — все-таки уточнил Артём, и племянник с тяжелым вздохом кивнул.
— Да не переживай, Тимка, пусть едут в свою Турцию, а мы с тобой на МАКС сходим. Со мной поживешь, пока твои родители в море плещутся. А если захочешь, после выставки тоже рванем на море.
Артём так хорошо запомнил восторженные глаза Тимки, когда он в тот же день уговорил брата оставить сына на него. Вместе со своей “сушкой” мальчишка радостно носился под неожиданно начавшимся дождем. А ещё через пару часов к ним пришла смерть.
Голос Соника Тёмный услышал словно издалека. Тряхнул головой, отгоняя мучительное наваждение. С досадой увидел, что стоит в паре метров от тел — даже не заметил, как неосознанно отшатнулся.
— Артём? — позвал Кай — по имени, не позывным, хотя наверняка знал, что все охотники его только Тёмным называют. — Нормально всё?
Он смотрел на него с настороженной опаской — как на вырвавшуюся на свободу бешеную псину. Поэтому и подходить не торопился, и руку держал так, чтобы мог
