Бесплодная селедка - Федор Галич
— Ты еврей? — спросила рыба, дослушав небольшую «лекцию» про баланс и «лодочное семейное равновесие».
— Нет. Я русский, — ответил Аркадий Вениаминович, вернувшись из образа «мудрого философа» в привычный образ «выпивохи». — А что?
— Да так, ничего, — с подозрением посматривая на собеседника, усомнилась в словах пьяного человека, селёдка, продолжая оценивающе следить за его поведением и манерами. — Просто у тебя имя с отчеством заковыристое и рассуждаешь ты о браке, как о коммерческой сделке. А русские себя так не ведут. Когда русский мужик смотрит на бабу, он первым делом глядит на её сиськи и жопу, и начинает думать не головой, а членом. А ты говоришь как расчётливый альфонс.
— Я прагматичный, — уточнил Аркадий Вениаминович и демонстративно оттопырил пучок волос на голове. — Я седеющий сорокадвухлетний россиянин, неплохо изучивший женщин. И мой опыт мне подсказывает, что прежде чем окунуться в этот омут с головой, я должен обо всём договориться «на берегу».
— Ну, что же. Это логично, — согласилась с доводами собеседника недоверчивая рыба и, удобно облокотившись на бортик ванной, приготовилась к долгому разговору. — С чего начнёшь «наводить справки»? С груди или с приданого?
— С приданым мне и так всё предельно ясно, — наполовину облегчил Аркадий Вениаминович задачу рыбы, освободив её от долгих перечислений ценного барахла, принадлежащего невесте. — Я подозреваю, что у Морского царя сокровищ на дне видимо-невидимо. Поэтому начнём с груди. Какая она у неё? Плоская как у камбалы, или здоровая как вымя у коровы?
— Ни то, ни другое, — усмехнулась селёдка, повеселев от приведённых «женихом» примеров. — Она у неё, где-то посредине, как раз между двух твоих крайностей. Упругая «четвёрочка». Годится?
— «Четвёрочка»? Это хорошо, — приятно удивился, Аркадий Вениаминович, и его глаза похотливо заблестели.
— А волосы у неё не из наращенных водорослей? — с азартом продолжил интересоваться невестой, «жених», спрыгнув со стиральной машины и подсев поближе к рыбе, чтобы той было легче говорить, не напрягая голосовые связки. — Тина у Русалок в подмышках не скапливается? Чешуя нежная или грубая? Царапать меня ею не будет во время секса? Рыбой от неё сильно воняет? Придётся мне её лимоном натирать, чтобы избавиться от этого запаха?
— Эй-ей-ей! Погоди! Не гони! Я не успеваю сообразить о том, что ты спрашиваешь, — нахохлила плавник на спине озадаченная селёдка.
— Прости, увлёкся немного, — виновато опустив голову, извинился перед рыбой Аркадий Вениаминович, остановив «выливающийся» из него поток откровенных вопросов.
— Увлёкся? Это уже неплохо, — иронично подметила селёдка и, недвусмысленно подмигнув «жениху», начала его передразнивать. — А говорил: НИКОГДА! НИ ЗА ЧТО!
Аркадий Вениаминович стыдливо покраснел.
— Ладно, не парься, — сжалилась селёдка над «сгорающим» со стыда новоявленным рыбофилом. — Отдайся своим чувствам на «полную катушку» и не думай о том, что о тебе подумают люди. Запомни! На самом деле людям некогда думать о тебе. Потому что они всегда думают только о себе. И ты подумай о себе и о СВОЁМ счастье, — дала мудрый совет «серебряная рыбка» и скрепила его удачной, по её мнению, цитатой: — Как говорил учитель-чёрт из известного детского произведения — «Люби себя, чихай на всех, и в жизни ждёт тебя успех!»
— А про учителя-чёрта тебе тоже прадед рассказал? — попытался немного осадить зазнавшуюся рыбу, Аркадий Вениаминович, знающую жизнь не по собственному опыту, а по рассказам других.
— Нет. В мультфильме «Чертёнок № 13» видела, — спокойно ответила селёдка, не обратив внимания на обидную подковырку хозяина тесной ванны.
— В мультфильме видела? — воскликнул Аркадий Вениаминович и набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы опять захохотать на весь дом.
— Да. А что здесь такого? В детстве все смотрят мультики, — с тем же спокойствием произнесла селёдка, совершенно не понимая, чем вызвана столь бурная реакция человека на такую обычную житейскую ситуацию. При этом рыба вела себя настолько естественно и непринуждённо, что у Аркадия Вениаминовича резко пропало желание хохотать. Он почувствовал себя большим лохом, над которым издевается маленькая рыбка, а он ведётся на всё это и реагирует на её бред как идиот. Сменив тактику реагирования, а с ней вместе и выражение лица, Аркадий Вениаминович серьёзно покивал головой и с немалой долей сарказма поинтересовался: — Может ты ещё и в школу ходила?
— У рыб нет школ. Нас всему учит жизнь и близкие родственники, — похвасталась селёдка оптимальной подводной системой образования, охватывающей лишь только те науки и навыки, которые точно пригодятся рыбам в жизни и, сделав небольшую паузу, добавила: — К примеру, читать меня научил прадед.
— А на кой чёрт рыбам, вообще, нужно уметь читать? — вспылил Аркадий Вениаминович, не в силах больше слушать весь этот бред. — Рыбы же не работают дикторами на телевидении и газет не читают.
— А вот здесь ты не прав, — прервала собеседника селёдка, по пояс высунувшись из воды. — Мой прадед обожал читать газеты и видел в этом большую пользу. Он говорил, что если меня когда-нибудь поймают люди и перед тем, как съесть, завернут в газету, то я смогу узнать перед смертью что-нибудь интересненькое. По его словам, это должно будет меня отвлечь от мучительной мысли о неминуемой гибели. Он утверждал, что раньше, всех выловленных селёдок непременно заворачивали в газету "Правда"… Я порылась в архивах и теперь с уверенностью могу подтвердить, что это истинная правда. Клянусь Посейдоном.
— Ты, наверное, хотела сказать Нептуном? — блеснул своей эрудицией, Аркадий Вениаминович, давая понять селёдке, что тоже кое-что знает о море.
— Невежда, — нравоучительно помотала головой начитанная рыба. — Нептун — это название Планеты. А нашего Бога зовут Посейдон.
— У вас и Бог есть? — съехидничал обладатель вечернего среднего образования и, сморщив подбородок, уважительно им покивал.
— А чем ты так удивлён? — пожала невидимыми плечами рыба. — Если на небе есть Бог, то почему его не может быть под водой? Мы, между прочим, точная копия неба, только мокрая. Так сказать, ЗЕРКАЛЬНОЕ ОТРАЖЕНИЕ. Смотри сам, — набожно промолвила селёдка, закатив к небу глаза. — Небо и море одного цвета. По небу «плавают» облака, и по морю «бегают» белые гребешки волн. Бог неба вооружён трезубцем, извергающим молнии, и Бог моря имеет такой же, только он у него водяной. У Бога на небе есть Богини, и у подводного Бога Посейдона есть. Только в подводном царстве их называют Русалками.
— А-а-а, так ты под Богом на небе подразумеваешь Зевса? — догадался, Аркадий Вениаминович, с облегчением выдохнув.
— А что, на небе есть ещё какой-то Бог,
