Операция «Кронштадт» - Василий Анатольевич Криптонов
— Все скажут, что ты сделала это из зависти, потому что отчаялась обогнать меня в учёбе, — прокряхтел я, поднимаясь.
Кристина злобно зыркнула, опустив книгу.
— Послушай, Барятинский, ты что себе позволяешь?! Ты вообще понимаешь, как это выглядит?!
— Выглядит — это когда кто-то смотрит, — возразил я. — А мы тут одни. Подвинься.
— Че… чего?! — вытаращила глаза Кристина.
Я полюбовался на то, как она сначала бледнеет, потом краснеет. И только после этого великодушно сказал:
— Шучу. Я тут проездом.
Зажёг ещё одну спичку и, перегнувшись через кровать, положил руку на стену.
Кристина взбеленилась окончательно.
— Ты! Да как ты смеешь?! Моя комната тебе — проходной двор, что ли?!
— О, — спохватился я. — Прости. Ты, верно, думала, что я пришёл к тебе.
Кристина задохнулась. Мне показалось, что она сейчас заплачет.
— На обратном пути пообнимаемся, — подмигнул я ей. — А теперь — прошу меня извинить. Неотложные дела.
Я скороговоркой пробормотал заклинание и кувырком перелетел через кровать Кристины.
Ну а что мне ещё оставалось? Зима, за окном всё обледенело, падать не очень хочется. К тому же откроешь окно — все сразу почувствуют поток ледяного воздуха. Закрыть же его я снаружи не сумею основательно. В коридоре то и дело шныряют наставники. Вот и приходится пользоваться тем, что даёт нам бог. Ну или кто там…
Хотя, может, Косте Барятинскому просто хотелось взбесить Кристину. Тоже вполне себе довод в пользу такого поступка.
Из корпуса я выбрался без проблем и, короткими перебежками, от тени к тени, пробрался к воротам. Те были заперты, пришлось перелезать. Как только я спрыгнул с той стороны, за спиной раздался сиплый голос:
— Кошелёк или жизнь?!
Я спокойно повернулся, смерил взглядом грузную фигуру.
— Ну, давай для начала кошелёк, а там посмотрим.
Федот захихикал:
— Умеете вы, ваше сиятельство, шутку подхватить! Уважаю-с.
— Чего сипишь-то? — спросил я. — Давно мёрзнешь?
— Да вот угораздило простуду подхватить. — Федот чихнул. — А подъехали мы всего минут пять как. Извольте со мною — вон туда. Мы там — неприметненько.
— Ну так а чего сам-то поехал? — спросил я, следуя за Федотом. — Сидел бы дома, чай с малиной пил.
— Да как же я, своего уважения-то не засвидетельствовать, — всплеснул руками Федот.
Машину водитель загнал едва ли не в сугроб. Сам стоял рядом и курил папиросу — очень неприметно, ага. Вот таких гениев снайперы валят на раз без всяких инфракрасных прицелов.
— Ну-ну, — только и сказал я.
Федот открыл дверь, я сел в начавший остывать салон. За руль вернулся молчаливый водитель, а рядом со мной, кряхтя, влез Федот. Зачихал и запустился двигатель, машина выползла на дорогу.
Вообще, я планировал эту свою вылазку в субботу ночью, когда приеду навестить семью. Но меня вдруг посетила неприятная мыслишка. То, что я, как киношный супергерой, по выходным приезжаю в город и совершаю подвиги — это, конечно, здорово. Но если мои враги — могущественные чёрные маги, то они легко могли эту схему срисовать. И устроить за мной слежку по выходным.
Вот я и решил смотаться на разведку в неурочное время. Федоту же я мог доверять как минимум в плане умения обнаружить хвост. Если на своей должности до таких лет дожил — значит, подобные задачки как орешки щёлкает.
— Вещи? — спросил я.
— В багажнике, — махнул рукой назад Федот. — Только, ваше сиятельство, поверьте старому негодяю — неладное дело вы затеяли. Место это и днём-то — перекреститься да забыть. А уж ночью…
— Я тебя туда лезть не прошу, — перебил я. — Просто довези. И подожди, как условились.
— Так не за себя, не за себя ведь душа болит! — Федот прижал руку к сердцу. — За вас переживаю! Вы, вон, только жить ведь начинаете. Такая светлая дорога перед вами расстилается. С самой великою княжною вальсировать изволили…
Я, не выдержав, расхохотался. Ну да, об этой стороне дела даже не подумал. А ведь действительно: акции Федота стремительно рванули вверх. Теперь он не просто дружит с аристократом из Ближнего круга, но с аристократом, который, можно сказать, приближенный императора.
Хотя, справедливости ради, Федоту я и впрямь должен. Он меня выручал неоднократно, а всё, что для него сделал я — отмазал от Юсупова-старшего. Который из-за меня же против Федота и ополчился…
— Ладно, говори, чего хочешь, — сказал я.
Федот покосился на водителя, но, видимо, решил, что ковать железо лучше, пока горячо.
— Дак, видите ли, ваше сиятельство, какая песня… Хочу, понимаете, в люди выйти. Мечта жизни, можно сказать…
— Дворянство личное, что ли? — догадался я.
— Потомственное-с, — быстро возразил Федот.
— Потомственное-то тебе зачем? — удивился я. — Ты ведь даже не женат.
Федот как-то грустно на меня посмотрел, вздохнул:
— Что ж, ваше сиятельство, правда ваша: не женат. И не молод. Но всё ж человеком остаюсь. И хотелось бы, знаете, старость встретить в кругу семьи. При супруге законной, с детьми, за которых душа покойна будет — что не пойдут по кривой дорожке, а станут уважаемыми людьми. Вы не подумайте, я знаю, что самого-то меня, как ни крути, на императорский бал не пригласят. Нагрешил-с, изрядно нагрешил. Ну так оно, ежели историей поинтересоваться, кто из нынешних благородных родов с чистыми руками начинал-то? Время — оно всё стирает. Может, не дети, но внуки мои уж точно не хуже других будут. А жениться — что? Жениться нашему брату — недолго. Мы, чай, не аристократы, дело нехитрое.
Я крепко задумался. Купить липовое дворянство было не так уж сложно, но и попасться на этом — куда проще. Федот же хотел сделать всё по закону. Значит, из всех путей, ему оставалось лишь два: выслужить какой-нибудь серьёзный орден, либо — пожалование дворянства личной милостию императора.
Представив, как я обращаюсь к императору с подобной просьбой, я погрустнел. Не поймёт государь юмора, ох, не поймёт…
— Скажете чего, ваше сиятельство? — смущённо просипел Федот.
— Я тебя услышал, — сказал я. — Подумаю. Но имей в виду — скорее всего, придётся поработать.
— А это мы — люди работящие, — осклабился Федот. — Отродясь работы не чурались.
* * *
Выглядел завод и вправду мрачно и мёртво. Ни одного огонька не светилось за высоким забором — это мы ещё издали разглядели. Федот приказал водителю остановиться поодаль. Казалось, что город вокруг завода вымер. Вроде как промзона, но видно, что заброшенная и нерабочая. Заборы разрушенные, цеха пустые, с выбитыми окнами.
— Гиблое место, — сказал Федот.
— А по окрестностям шерстили? — спросил я.
— Обижаете, ваше
