Ведущая на свет - Вера Волховец
Подо мной — крест. К таким крестам на Поле Распятых приковывают демонов.
Ой-ой. Я упала на крест, обрушила его на землю.
Будет мне сегодня выговор, будет и штраф. Мистера Пейтона хлебом не корми, дай наложить взыскание. Очень суров и придирчив этот мой начальник. Мне кажется, что ко мне особенно. Джон успокаивает меня, говорит, что по три шкуры Артур Пейтон дерет со всех своих подчиненных. А я прямо не знаю… Мне порой кажется, что где-то в прошлой жизни я наступила мистеру Пейтону если не на хвост, то на ногу — точно.
Может, это так у меня совесть нечистая чешется, потому что Артуру не за что испытывать ко мне приязнь. Работник я паршивый, в Лимбе водятся и получше. А греховный кредит у меня большой. Немногим меньше, чем у тех, кто начинает демонеть. От обращения в демона меня не так уж много отделяет. Чуть-чуть расслабься, чуть-чуть искусись — и пойдешь в обратную сторону от освобождения.
— Я ни на что не намекаю, но святая земля жжет меня не меньше креста, — слабо звучит все тот же мужской голос, — и валяться между двумя калеными наковальнями не входит в комплекс моих карательных мер. Они должны быть болезненны до грани сознательного. А я вот-вот отрублюсь.
Демона не видно из-под огромного креста. Но он мне не лжет, он прав. Я его сбила, надо как-то исправить эту беду. Хотя крест я и не поставлю самостоятельно, силенок не хватит. Но могу же перевернуть?
Вокруг меня кресты с демонами. Большинство из них находится в забытьи — обычное дело для этой области — самых опасных здесь и солнце жарит сильнее всего, иссушая греховную жажду. А тот, кого я уронила, умудряется разговаривать.
Поврежденное крыло не рассеивается, и это еще хуже — оно мне мешает. Тем не менее я встаю, стараясь не задеть крылом соседние кресты. Я не демон, меня святая земля не жжет. Уже легче.
Я касаюсь края перекладины креста и шиплю от боли. Жжет. Ужас как прожигает мою грешную сущность прикосновение к святому кресту. Но я бросаю взгляд на дрожащие от боли пальцы распятого, втягиваю в себя побольше сухого горячего воздуха, прикусываю губу и толкаю перекладину вверх, заставляя её перевернуться.
Крест обрушивается на землю, на тыльную свою сторону. Демон, больше не соприкасающийся со святой землей, переживает удар креста об землю, с леденящим мою душу воем: его спина с размаху прикладывается к святыне, для него это фактически удар о раскаленную сковороду. Но болевого шока ни у него, ни у меня все-таки не случается. Хотя я, глядя на свои багровые пальцы, с которых от жара начала слезать кожа, испытываю настойчивое желание упасть в обморок, а не подвывать, прижимая к себе обожженные руки.
— Спасибо, — раздается хриплый голос, и, скуля от боли, я гляжу на распятого. Демон смотрит на меня устало, прикрыв веки, и длинные волосы лежат вокруг его головы, разметавшись во все стороны, будто лучи солнца.
У него быстрая регенерация… Куда быстрее, чем моя, потому что мои ожоги сходят медленно, а его — почти мгновенно. На моих же глазах.
Я на долю секунды забываю как дышать. Боже, какой мышечный рельеф… Даже сквозь тонкую сероватую рубашку проступает. Дайте мне бумагу и карандаш срочно, это совершенство нужно немедленно зарисовать.
Облей этого парня водой, и все скульпторы мира передерутся за то, чтобы слепить этот потрясающий торс, с прилипающей к коже тканью. В одной позе, в другой — в сотне тысяч поз. Идеал того стоит.
Нет карандашей… Можно я умру еще разок, а? Умру, сгоняю за карандашами и вернусь сюда…
— Целую вечность не видел младших ангелов-стражей, — негромко произносит демон. — Откуда ты, святоша?
Мне приходится унять в себе озабоченную художницу и поднять глаза на его лицо. Задеваю взглядом черное клеймо на кресте над его головой — такое же должно быть на его груди — аж ахнула, увидев три кольца вокруг звезды грешника. Исчадие ада. Мамочки…
— Ага, я очень плохо себя вел, — измученно ухмыльнулся распятый. — Страшно?
— Есть немного, — честно сознаюсь я. — Но я не имею права осуждать тебя.
Как и прочие, находящиеся на исправительных работах. Допусти злую мысль, зависть, осуждение — и в недельной сводке по кредитным изменениям увидишь штрафные коэффициенты. Небеса все видят и все слышат.
— Не бойся, птаха, — ухмыляется демон. — Ты, конечно, ужасно вкусно пахнешь и я бы тебя с удовольствием сожрал, но…
Он дергает запястья, будто напоминая о том, что намертво прикован к кресту, не шелохнуться даже. Оковы — простые полосы святой стали — удерживают его запястья, локти. Обнимают за горло и под мышками. Он притянут к кресту намертво — не двинуться.
"Я бы с удовольствием сожрал…"
Сумка с провиантом будто тяжелеет на моем плече.
— Ты голоден, да? — торопливо спрашиваю я, вытаскивая из сумки лепешку просфоры и фляжку с водой. Мой рабочий паек, без которого смену на Полях просто не выдержать. Безвкусно, но это не чуют демоны и не искушаются лишний раз.
У рыжего округляются глаза. Удивленно. Что я сделала не так?
— В чем дело? — Чувствую себя недотепой. Понятия не имею, как ведут себя нормальные Стражи с демонами. За время работы с Рит мы ни разу на заключённых не падали.
А до того мой опыт работы заключался в том, что я проходила один инструктаж за другим, и все они рассказывали об опасности демонов. И о том, что лучше к ним не приближаться вообще никогда, кроме исключительных ситуаций.
У меня сейчас ситуация исключительная? Я свалилась заключенному на голову. Могу же компенсировать ему его неудобства, так?
— Ты серьезно? — тихо спрашивает демон. — Хочешь накормить меня?
— Ты сказал, что голоден… — Я пожимаю плечами. Вроде как это очевидно, нет?
— Я сказал, что с удовольствием бы тебя сожрал, — поправляет демон. — Это не одно и то же. Я хотел тебя напугать. У страха довольно острый запах, я хотел его ощутить. Я очень долго здесь не видел никого, кого мог бы развести на эмоции.
— Так ты голоден? — мне хочется улыбнуться. Даже сейчас, когда он вроде бы мне все это разжевал, — мне все равно не страшно. Забавный. Хотя демон, да… Мистер Пейтон бы наверняка меня отправил на дополнительные
