Драконий берег - Екатерина Лесина
Журналистов он не любил, пожалуй, еще больше, чем маленькие городки.
– Он жаждет славы. И он ее получает.
Мистер Боумен склонил голову, то ли соглашаясь, то ли сочувствуя. Он поправил красный галстук, разительно отличающийся цветом от обычной серой его одежды.
Вздохнул. И сказал:
– Чучельник вернулся…
– Что? – Луке показалось, что он ослышался.
Мистер Боумен не спешил с ответом. Он стоял, сцепив руки за спиной, и смотрел на город. С двадцатого этажа небоскреба тот казался игрушечным.
Дома и домики. Машины. Людишки.
Все бегут, все спешат. У всех свои дела, в которых им нет дела до людишек других. И в этом есть своя прелесть. Сверкают витрины, манят роскошью. И кажется, что если бежать немного быстрее, то когда-нибудь и ты…
…Матушка опять прислала письмо, жалуясь на то ничтожное содержание, которое ей отведено. И на подруг. На погоду, ставшую совершенно невозможной. На здоровье, требовавшее курортного отдыха, желательно где-нибудь на побережье. На отца, вновь оставшегося равнодушным к ее жалобам. Ему не было дела до старой жены, когда имелась новая. И на Луку она тоже жаловалась.
Что ему стоило пойти в бизнесмены? Прикупить нефтяной участок, обеспечивший бы безбедную жизнь родной матери. Все так делают, а он… Раз уж повезло стипендию выиграть, мог бы и университет выбрать приличный, стать человеком, чтобы мама гордилась.
Старшим агентом мама гордиться не могла.
– И вернулся он давно, – мистер Боумен перекатился на пятки. – Можно сказать, совсем не уходил.
Голос его был тих и печален.
– Как?
– На Драконьем берегу случилась песчаная буря. Впрочем, там они случаются частенько, но эта была особенно сильной.
Лука повернулся к карте, занимавшей всю стену. Поговаривали, что ее рисовали специально для мистера Боумена, а потому она была куда точнее иных, продававшихся в магазинах.
– Задело и третье шоссе, а на нем – парочку идиотов, которым вздумалось самим поглядеть на драконов. Выехали они из Питллвика, а вот до побережья так и не добрались.
Питллвик Лука помнил.
Не сказать, чтобы совсем захолустье, но и до настоящего города ему далеко. Пара универмагов, огромный музей, почта и собственный кинотеатр как место паломничества всей округи.
Церковь, трижды его проклинавшая. Бар. Общество трезвости с пятничными собраниями и обязательным чаем.
Дом шерифа и открытая библиотека, которую держали три старушки. А еще сотни лавок, лавчонок и домашних ресторанчиков, что закрывались на зиму, чтобы открыться к новому сезону слегка обновленными. Знаменитые целебные грязи и минеральные источники, о которых даже в «Таймс» писали, пусть и на последней странице, однако все же… И до заповедника всего ничего.
Драконов в Питллвике любили.
Как не любить, когда беспокойства они в отличие от туристов не причиняли, а доход приносили немалый.
– Так вот, этих идиотов, конечно, нашли и даже вытащили, и даже живыми, – мистер Боумен снял очочки. – А с ними откопали еще с дюжину тел, то есть не совсем чтобы откопали. Буря вызвала оползень, а там уж и принесло… да…
На карте городок гляделся крошечной точкой на паутине дорог. Вот и берег, резной, узорчатый. И пятно моря, которое, единственное, пришлось Луке по душе.
Он помнил его запах – йода, водорослей и чего-то еще, напоминавшего о больнице.
Шелест волн.
Песчаный пляж, обжитый людьми. Мальчишек, сновавших по этому пляжу. «Вода!», «Фрукты!», «Свежие газеты!» – мальчишки кричали и махали руками, отгоняя наглых чаек. Приезжие морщились и прятались под зонты.
Грызли яблоки. Чипсы.
Оставляли пакеты на песке и кривились, стоило к ним обратиться. Они, приезжие, выделялись краснотой кожи, которая моментально обгорала, несмотря на все кремы и лосьоны. Она вспухала пузырями, а те лопались, и шкура обвисала лохмотьями.
– Дюжина? – уточнил Лука.
Мистер Боумен тер стеклышки очков, и вид при том имел сосредоточенный.
– Пока дюжина. Наши выехали на место. Пытаются понять, откуда их принесло. В общем, кое-что уже доставили. Спустишься?
– А…
– Сам взглянешь. – Очочки вернулись на переносицу, а мистер Боумен, слегка прихрамывая, подошел к столу. Он вытащил папку, которую протянул Луке. – Предварительное заключение…
Папочка была тоненькой. Серенькой.
Обыкновенненькой, впрочем, как и все, чем располагало Бюро.
Вот только брать ее в руки не хотелось, а уж открывать тем более. Казалось, что стоит распустить тряпичные завязки, и все изменится.
Необратимо.
Очочки сдвинулись на кончик носа. А пухлые пальчики мистера Боумена уперлись в пухлые же его щеки, отчего выражение лица сделалось глупым, будто бы главе отделения вдруг вздумалось подурачиться, что было вовсе не возможно.
Чувством юмора мистер Боумен не обладал.
– Лука, если устал и откажешься браться, я пойму.
– Нет, – Лука вцепился в папку обеими руками. – Я взгляну. И соберусь…
– Погоди.
– Но…
– Успеешь. – Мистер Боумен захромал к карте и, остановившись перед ней, замер. Он ткнул пальцем в тот самый клятый городок. – Отдохни. Почитай, подумай. Заодно свяжись с местным отделением, пусть передадут статистику пропавших без вести. А главное, учти, что граница округа проходит вот здесь… – Палец черканул чуть южнее городка, по тонкой линии административного деления. – И здесь.
Лука нахмурился. А ведь… три штата, сошедшиеся на клочке земли.
– Запросы по пропавшим уже отправили, но работать с ними придется тебе… по всей малой дуге.
Побережье в этом месте прогибалось полумесяцем, на котором хватило места дюжине городков, похожих друг на друга настолько, насколько могут быть вообще похожи захолустные курортные городки.
И что там найдут?
Впрочем, Лука знал. Ничего.
Нет, какие-то заявления будут, но местных Чучельник не трогал принципиально. Умная сволочь. Дьявольски умная сволочь. Он выбирал приезжих. Кто их хватится? Особенно тех, которые путешествовали сами, порой автостопом, полагая, что раз уж имеют они обыкновение время от времени в церковь заглядывать, то ничего-то с ними не произойдет. А что произойдет, то по воле Божьей.
Идиоты.
О их пропаже заявляли, но, как правило, через месяц или два, обеспокоившись, что не пришла очередная открытка из очередного городка или любимый кузен совсем уж давно не объявлялся.
Их даже находили. Иногда.
Лука подошел ближе к карте и – немыслимая дерзость – провел ладонью по плотному полотну. Он чувствовал пальцами неровность бумаги и шершавые тончайшие линии чернил. Надо же, выходит, и вправду рисовали вручную, по старинке…
– Литл-Корн, Ма-Кааши… да, там неподалеку резервация, наши туда наведаются, но, сам понимаешь, айоха не горят желанием сотрудничать.
Лука смотрел.
Городки выстроились в одну линию. Они походили на бусины ожерелья, нанизанные на нить трассы. От этой нити отходили другие, устремлялись в пустыню, разрезая ее на части.
Седьмое шоссе.
Идет
