По другую сторону Алисы. За гранью - Алена Тимофеева
Снег скрипел под моими подошвами, запах лаванды исходящий от шали успокаивал. А я чувствовала себя лишённой всякого выбора и безвольно следующей указаниям невидимой руки. Пройдя кладбище, я очутилась на пустой дороге, по моим предположениям, ведущей в никуда. Как и в прошлый раз, когда я провожала в последний путь мистера Миллигана, перейдя шоссе, я оказалась в лесу. Совершенно не понимая, в какую сторону мне следует идти, я всё равно была уверена в том, что сегодня в трамвае выпью чаю со старым другом. Луна освещала обнажённый лес неестественно ярко, и кроме моих собственных неспешных шагов других звуков я не слышала. Вскоре вдалеке замерцали жёлтые огоньки окошек старого трамвая. К своему удивлению, я была почти этому рада. Впрочем, если выбирать между бесцельным блужданием в тёмном лесу и тёплым чаем в компании знакомого лесника, определённо второй вариант импонировал мне куда больше. Ускорившись, я устремилась к трамваю. Едва я достигла цели своего пути, как остановилась и замерла, не дойдя до хижины и пары метров. В груди будто разлили свинец. Забыв, как дышать, я уставилась в горевшие окна. Рассеянный мягкий свет освещал силуэты двух женщин. Очень знакомых женщин. Моя мама и бабушка собирались пить чай. Кажется, я вовремя.
Не успела я постучать, как дверца трамвая со скрипом отворилась и передо мной предстала бабушка. Алевтина Анатольевна тепло улыбалась мне и поправив свою же шаль на моих плечах тихонько произнесла:
– Ох, Алисочка. Вся в снегу. Заходи скорее, мы тебя заждались. – Потеряв дар речи, я проследовала за бабушкой внутрь хижины. Пахло как в родном доме, в Петербурге. Аромат бергамота и свежей выпечки витал в воздухе. Мама, вполне живая, с румянцем на щеках сидела за круглым столом и медленно размешивала сахар в чашке. Выглядела она лет на десять моложе, чем во время нашего с ней последнего разговора.
– Мама? – я сглотнула слюну. Во рту от волнения пересохло. Алевтина Анатольевна обошла маму со спины и положила ей руки на плечи. Моя семья снова со мной. Только вот почему.
– Алиса, не стой, садись за стол, – мама всё также разговаривала с лёгким акцентом. Да, ласкового тона от неё не дождёшься даже после смерти. Дрожа всем телом, я опустилась на стул, даже не удосужившись снять с себя пальто. Бабушка, погремев посудой в кухонном шкафчике, вытащила на свет забавную чашку с нарисованным котёнком в розовой юбке. Мою любимую. Твёрдой рукой Алевтина Анатольевна налила мне чай.
– А где Эйч? – только и смогла спросить я.
– Ты про Гарольда, моя дорогая? Он ушёл. То есть совсем ушёл, навсегда. Хороший парень. Как Лизочку привёл, так и попрощался с нами. Вернулись мы с ней из белого света и не видали его больше. – Бабушка, от переполнявшей её горечи поджала губы и отвернулась к тумбе, чтобы забрать вазочку с вафлями. Хотя от меня не утаилось, как украдкой, Алевтина Анатольевна смахнула выступившие слёзы.
– Ты всё это время была с Эйчем? – Потеря Харона для меня стала не меньшим горем, чем гибель Джулии и мамы. Но мама-то сейчас рядом со мной.
– Да. Я всегда боялась смерти, и он предложил мне остаться и занять его место. Стать проводником. И я с радостью согласилась. Ведь теперь, я смогу помогать тебе. – Бабушка присоединилась к чаепитию.
– Помогать? То есть, тебя не удивляет, что твоя внучка тоже здесь? – подала голос Елизавета Андреевна. Хороший вопрос. Бабушка подула и осторожно отхлебнула из чашки. Мы с мамой терпеливо ждали ответа.
– Признаюсь, нет, не удивлена. Алисочка давно мне рассказала о своих приключениях и когда я сама познакомилась с милым Гарольдом, то окончательно убедилась в правдивости её слов. Хоть и поверила тебе сразу, дорогая, – Алевтина Анатольевна прикоснулась своей тёплой сухой ладонью моей руки. Мама нахмурилась.
– Этот садовник вовлёк мою дочь в столь тёмную историю, а теперь и ты, мама, вместо того, чтобы Алиса забыла все эти загробные глупости и жила нормальной жизнью, поощряешь её появление? – Я почувствовала, как рука Алевтины Анатольевны дрогнула. Теперь мы для Елизаветы Андреевны мать и дочь. Ну надо же.
– Лизавета, – сердито окликнула дочь бабушка. Школьная учительница проснулась в ней в мгновение ока. – Алиса не может это контролировать. Я только почувствовала, что она должна скоро появиться. – Мама ледяным взглядом продолжала пристально смотреть на Алевтину Анатольевну. По всей видимости, преодолевая внутреннее сражение, Елизавета Андреевна сдалась.
– Алисе всё равно придётся разобраться с тем, что происходит в реальном мире и…
– Вообще-то, я ещё здесь, можно обращаться напрямую ко мне, – не выдержав, прервала я обсуждение моей скромной персоны. Чашки зазвенели, ударяясь о блюдца. Трамвай пришёл в движение.
– Что происходит? – Нет, ещё рано, я не готова прощаться.
– Мне пора, правда, мама?
Бабушка с тоской взглянула на Елизавету Андреевну.
– Это не я решаю, дорогая.
За окнами начало понемногу светлеть.
– Алиса, – почти шёпотом обратилась ко мне мама, – я правда люблю Джозефа и всегда считала его хорошим человеком… Знаешь, не стоит недооценивать моего сына.
Я поёжилась, услышав то, как мама назвала моего мужа своим сыном.
– Он не знает о нашем с тобой разговоре. Не могу представить, как он отреагирует на завещание. Береги себя.
Мне показалось, что белый свет слишком скоро заполнил наш трамвай и поспешно вернул меня на дорожку близ церкви.
Я стояла посреди пустой дороги, заметённой снегом и вцепилась руками в свои плечи, на которых больше не было бабушкиной шали. Сдержать непрошенных слёз я не смогла. Что имеем – не храним, потерявши – плачем.
– Вот ты где, я всюду тебя ищу, пойдём скорее в машину. Не думал, что ты не захочешь проводить маму в последний путь, – раздался баритон мужа почти у самого моего покрасневшего от мороза уха. Внезапно возникший, словно из воздуха Джо, довольно крепко ухватил меня чуть повыше локтя и потащил к стоянке.
– А вот тут ты ошибаешься, я как раз её и провожала, – горько шепнула я куда-то вниз.
– Ты что-то сказала? – остановившись, и чересчур серьёзно на меня посмотрев, сказал Джозеф. В его взгляде пронзительных голубых глаз я заметила искру безумия, что некогда скрывалась в зелени глаз Евы. Прогнав наваждение, я смогла выдавить из себя улыбку.
– Ничего, мне просто всё ещё нехорошо. Идём. – Удовлетворившись этим ответом, муж отвернулся, и я почувствовала облегчение от того, что он больше не смотрел на меня.
Глава IV
Наследство
Прошла ровно неделя после похорон леди Элизабет Андерсон. Елизаветы Андреевны. Моей мамы. В