Карнавал мистических историй - Ирэн Блейк
По школе пробежался слух, что к ним в класс переведут новенькую. И каково же было удивление Атсуши, когда он увидел, что в кабинет вошла Акико. В её пустом взгляде не колебалась жизнь. Бледно-розовые волосы завязаны в высокий хвост на затылке. Запястья, наверняка, холодные спрятаны за рукавами вязаной кофты без нашивок. Минеральные щёчки потускнели, когда она дружелюбно улыбнулась классу. Не искренне — очень устало. Но даже сейчас, в её красоте несложно было утонуть. Атсуши задыхался. И мысленно молил магию пощадить его душу.
Учитель попросил доброжелательно принять Сато Акико и не обижать. Она поблагодарила и села за свободную парту в конце кабинета. Прямо за спиной Атсуши. Он слышал, как Акико шумно, болезненно дышала и откашливалась.
Целый день он не решался к ней подойти. Одноклассницы то и дело кружились вокруг Акико и показывали школу, помогали освоиться, даже угостили онигири и яблочным соком.
А на следующий Акико не пришла на уроки. Вечером того же дня, бабушке поступил звонок от незнакомой женщины, что в слезах просила приехать и помочь её дочери от приступа бронхиальной астмы. Ханако взяла с собой Атсуши, потому что не обладала магией, хоть и знала много, и целую сумку со связками трав и эликсирами.
Тогда они чудом успели. Атсуши слышал, как дрожали стены скромного и непривычно пустого домишки с кроваво-красными коврами. Вбежав в комнату, увидел Акико, лежащую на матрасе и захлёбывающуюся собственным кашлем. Оторопел на мгновение, но крик бабушки подействовал, словно отрезвляющая пощёчина. Он подошёл к матрасу на ватных ногах, присел рядом, бросил нежный взгляд на Акико и приложил ладонь к её солнечному сплетению. Под подушечками пальцев зашевелился магический свет. Заклинательный шёпот заглушил боль в чужой груди. Кашель Акико прекратился. Ханако зажгла благовония и сварила отвар из чабреца, ромашки и шалфея. С запасом, на всякий случай. Дала выпить Акико, и она уснула.
Позже мать Акико угостила их чаем с малиной и рассказала, что у дочери закончилась распылительная жидкость в ингаляторе, а следующей партии нужно было ждать неделю. В отчаянии и ужасе за жизнь дочери, вспомнила о номере телефона целительницы, который ей дала подруга. И позвонила на домашний телефон Ханако.
И пока бабушка общалась с матерью Акико и пыталась её успокоить, Атсуши сидел на полу возле открытой ширмы, напротив внутреннего сада. Поставив ноги на ступени и укрывая плечи клетчатым пледом. Мечтательно смотрел на звёздное небо и как молочно-лунный свет очерчивал голую растительность. Неторопливо пил остывший чай. Вздрагивал от ноябрьского (приятного) холода.
Услышал, как рядом с ним приземлилось чужое тело. Сладкая вишня выдала себя. Акико пришла.
Странно. Сердце билось спокойно рядом с ней. Необычно.
— Ты же учишься со мной в классе, — начала она слабым, хрипловатым голосом.
Значит, узнала. Смелая и внимательная. А затем продолжила:
— Как ты это сделал?
Сейчас она его не боялась, как тогда, в магазине. Приятно. Атсуши робко улыбнулся:
— Секрет, — он повернулся к ней и добавил: — только не говори никому, ладно?
Она растерянно кивнула и сжала губы. Обратила взгляд к звёздному небу:
— Тогда и ты пообещай, что никому не расскажешь о том, происходило здесь, — она протянула мизинец.
И они скрепили обещание священной клятвой. И подружились, хоть и не сразу.
Приходили к друг другу в гости, разговаривали о книгах и мангах, вещих снах Акико, свечках, бессмертных душах, цветах и ради прикола выучили язык жестов. Мастерили безделушки из всего, что попадалось на глаза; играли с Нори — трёхцветной кошечкой Атсуши. Собирали гербарии. Слушали из пыльной магнитолы кассеты с записанными концертами рок-групп и засыпали под шипящее радио. Рассказывали о себе потихоньку.
Правда, Атсуши ещё два года сгорал от невзаимных чувств. Говорил себе, что хочет просто любить. Пытался обмануть сердце. Но это изначально казалось провальной затеей.
В первый раз он намекнул о своих чувствах, когда они выбрались на прогулку в лесной полосе. Там, на одном из деревьев, висели самодельные качели, которые Атсуши смастерил для Акико (а она взамен связала для него зимний свитер с оленями и сосновыми ветками). Они прохлаждались в тени деревьев и читали. Акико забралась на качели с ногами, Атсуши сидел на старом пледе.
Глупо было предполагать, что она поверит. Как-то странно усмехнулась, спрятавшись за книгой, сказала, что шутка не удалась и молчала всю дорогу до дома. Обиделась, кажется.
Её серьёзность оставила первую трещину на сердце, заросшем ромашками и белоснежными фиалками.
После этого в их дружбе ничего не изменилось. Акико словно забыла о его словах, отводила взгляд и разбрасывалась непонятными шутками. Звала прыгать по лужам возле речки. Они всё также продолжали бегать по красочным улицам Намбу, кормить бездомных кошек и помогать пожилым. Срывать бумажные рекламки, оставлять в почтовых ящиках газеты. Запускать воздушных змеев вместе с детьми.
Атсуши не верил в себя, зато самоотверженно любил.
Любил в ней всё: чарующую улыбку и очаровательную родинку под левым глазом; мягкий и задорный смех, персиковые губы, сияющий взгляд, нежные руки; неизменно розовый цвет волос; доброту, молчаливость, светлость и тягу к приключениям. Акико ничего не боялась: ни упасть с соломенной крыши, ни прыгнуть с высокого берега в реку, и даже самой смерти. Удивительная и странная.
Она рассказывала, как готовилась к смерти из-за того, что, по словам врачей, не было смысла помогать бедной семье. В тот роковой день она думала, что умрёт, но Атсуши и Ханако не дали этому случиться.
Настоящие чудеса действительно случаются.
Акико казалась для него самым сильным человеком из всех, кого он знал, и кому удалось спасти жизнь. Её история разбила юношеское сердце однажды, и тогда же собрала его вновь. По-новому. И мир больше не казался таким светлым, как раньше. Он и не был, но Атсуши умело закрывал на это глаза. Акико боролась с болезнью, которая медленно её убивала (страшно представить, что могло случиться, не будь Атсуши рядом). Отказавшимся от неё, и пропавшим без вести, отцом, на чьи
