Приплывший дом - Снежана Каримова
В детстве мне эта история про нашу утонувшую тетю, которая упала с плота, сделанного из дома, казалась очень загадочной и притягательной. Мне так хотелось обладать вещью из затопленной Мологи… А папа уже в пожилом возрасте однажды узнал, что оставшиеся мологжане иногда ездят навещать город. Вот и он как-то собрался с ними. Молога тогда тоже показалась из воды – кусочек земли, тоскливый и замусоренный. Да ты и сама его видела.
Дара кивнула.
– Больше о привеске папа не заговаривал. Я и подумала, что в ту поездку он вернул ее сестре. И удивительно, что после стольких лет ты нашла ее там же. Не сомневаюсь – это именно то украшение. Вещь-то древняя и редкая.
Александра Константиновна замолчала. Но Даре показалось, что история получилась слишком короткой. Надерганной. И простой. Хотя, может, великая тетя и правда больше ничего не знала. Тогда где Даре найти ответы? Она совсем запуталась в догадках.
Дара криво улыбнулась, представляя, как отправляет свой рассказ на тематический форум, посвященный встречам с неведомым, и разные эксперты – экстрасенсы, медиумы, гадалки, в общем, будущие коллеги Майи – жгут свечи, водят блюдцем по столу и складывают в слова буквы, на которые указала иголка с ниткой.
– Это всё? – на всякий случай уточнила Дара, умоляюще глядя на великую тетю. – Ты ничего больше не знаешь об Иванне? А о своей прабабушке-ведьме? О приплывшем доме? Почему ты избегаешь его, почему он пустует?
– Знаю больше, – наконец сказала Александра Константиновна, следя, как Яна пытается поймать ползущую по яблоневому стволу божью коровку. – Да, думаю, нечего от тебя скрывать… Папа рассказывал, что никогда не любил бабушкин дом, он его пугал, особенно после переезда в Рыбинск. Ночами папа, тогда пятилетний Костик, плохо спал, ему слышались скрипы, шорохи, вздохи, хоть и объясняла Марья, что это наспех собранный дом «ходит». Маленький Костик пережил слишком многое, не удивительно, что его мучили кошмары и бессонница.
Проблема решилась неожиданно. Папа говорил, что спокойный сон стал приходить к нему вместе с большой рыжей кошкой, которая повадилась залезать в комнату через форточку. Кошка прыгала на постель и сворачивалась вокруг его головы пушистой мурчащей шапкой. Марья сначала гоняла незваную гостью, но, заметив, что та хорошо влияет на сон мальчика, наоборот, стала привечать, оставлять молоко в блюдечке или рыбью голову. Папа называл кошку Ру. Я спросила однажды, почему именно так, но он пожал плечами и сказал, что не помнит, ему просто на ум пришло это имя. Вроде бы на самом деле кличка была длиннее, но он звал ее просто Ру. Имя кошки стало для нас с Галей забавой. Мы гадали, как же звали рыжего зверя по-настоящему – РУкавица, МаРУся, РУжье, ЗаРУбка…
«КоргоРУша», – подумала про себя Дара, но вслух решила пока не говорить, не сбивать великую тетю с рассказа.
– Теперь я, кажется, понимаю, – продолжала Александра Константиновна, – почему папа так неохотно делился с нами историями из детства. Ведь мы с Галей всё превращали в игру, завидуя, что у нас самих в жизни ничего особенного не случалось. По реке на доме не плыли, росли в самом обычном городе, и никакая ночная гостья по имени Ру не приходила в форточ ку. Глупые были. Папа рассказывал, что хотел забрать кошку в Ярославль, куда позже переехал работать, но никак не мог поймать ее перед отъездом. Ру словно чуяла, что он задумал, и исчезала. Поэтому папа оставил попытки, решив, что кошке лучше в родных местах. Мы с Галей однажды гостили в приплывшем доме. Я тоже несколько раз встречала рыжую кошку. Видела ее во дворе и даже в доме на печке. Думаю, это был кто-то из детей той первой Ру.
Чечевица, которая до этого выслеживала в кустах смородины ящерицу, подошла к коврику, легла рядом на траву и аккуратно потянула Яну за сползающий носочек, приглашая к игре. Великая тетя теребила куцый хвостик своей седой косы. Сегодня она не заколола ее привычно шпильками на макушке.
– Гостили в приплывшем доме? – повторила Дара.
Конечно, она осознавала, что не всегда приплывший дом был заброшен, но все равно слова великой тети прозвучали для нее так, словно та сказала, что ночевала в музее.
– Как-то дед Василий заболел, и его положили в больницу, – продолжила Александра Константиновна. – У нас с Галей были летние каникулы, и мы вызвались ехать к бабе Марье – помогать ей по дому и развлекать заодно. Случилось это происшествие в ночь на Ивана Купалу.
Дара поняла, что сейчас начнется самое интересное.
Наконец-то великая тетя решила довериться ей.
Рыбинск, 1968 год
Девушки сидели за столом и пили молоко с баранками.
– А сегодня ведь праздник, этот, как его, Иван Купала, – вспомнила Галя, подбирая пальцем осыпавшиеся на клеенку маковые зернышки.
– Гадать же нужно! – спохватилась Александра. – Наташа одолжила тетрадку!
Баба Марья, сухонькая старушка, сидевшая в кресле с вязанием, осуждающе поглядела на дочек приемного сына.
– Не надо связываться с нечистой силой. Это только кажется, что веселье, а на самом деле грех большой. Зачем духов тревожить?
– Да ладно тебе, баб Марья, – фыркнула Галя, откидывая рыжие волосы, чтобы не лезли в молоко. – Мы на воске погадаем, как на Святки. Даже не знаю, гадают ли так в другое время, кроме зимы. Поэтому понарошку получится. Просто забава.
Она подмигнула младшей сестре. Да, на воске гадали в Святки, но Александра верила, что эта летняя ночь тоже обладала волшебной силой. Галя, словно подхватив ее мысли, добавила:
– Тем более ты же не отпустишь нас на речку купаться? И цветок папоротника в полночь искать тоже не разрешишь.
– Конечно, нет! – возмутилась баба Марья. – Принесете мне потом в подоле цветок папоротника. Что я
