Метаморфозы Катрин - Полина Ром
Леди Тара была этим не очень довольна. Она привыкла все решать сама. Ну, думаю, я подберу ей работу поинтереснее. А пока пусть потерпит. Да и выбора особого у нас нет. Придется делать все, что потребуется, а не то, что хочется.
Воякам в коридоре у моих дверей поставили две скамейки. Пусть сидят и караулят. Понимаю, что скучновато, но не скучнее, чем мерзнуть на площадке караульной башни. Думаю, когда все устаканится, достаточно будет держать здесь одного человека. А пока так.
Сама я закрылась в кабинете. И дверь заперла на крючок. Это мой способ заработать, и показывать его всем подряд я не буду.
Расстелила на большом столе белый шелк и весь располосовала его по косой на ленты шириной от двадцати до двадцати пяти сантиметров. Большая точность здесь не нужна. Чуть шире или у2же – не страшно.
Развела красители, которые купила. Некоторые были весьма вонючи. Но мне нужно было так немного, что это нестрашно. Выставила плошки с красителем рядком. Основные цвета, не все достаточно ярких и чистых оттенков. Например, красный был ближе к ярко-малиновому. Желтый – ближе к охре. Но, опять же, это несущественно.
Большая катушка белых ниток была наготове.
Я взяла одну из лент и стеклянную банку. Заказывала самый большой размер, который смогли предложить в мастерской. Диаметр был сантиметров сорок. Увы, в котел одновременно влезет только одна большая и парочка поменьше.
Мастерицы в моем мире крепили ткань скотчем, некоторые даже использовали клей «Момент». Мне это было недоступно. Зато доступна иголка с ниткой. Я плотно обернула стенки банки тканью, обрезала остаток ленты и сметала края. Получилась банка в плотном цилиндре-чехле из ткани. Банку вместе с тканью я макнула в слабо разведенную синюю краску. Это будет второй тон. Цвет получился нежно-голубой. Отлично! Лишняя краска стекла, идем дальше.
Теперь нужно закрепить нитку. Можно просто привязать кончик свободной нити к кончику той нитки, которой я сшивала цилиндр из ткани. Так и сделала. И начала плотно-плотно наматывать нить спиралью на банку, с шагом в пять-семь миллиметров. Ну, вот…
Теперь, начиная с верха, я опускаю ткань, она легко скользит по стеклу и складывается в ровную гармошку, так как тугая нитка не дает ей возможности гулять. Чем сильнее я собью эти складки – тем лучше. В итоге в самом низу банки получается очень компактный жгут гофрированной ткани.
Осталось самое простое – окраска. Небольшой грубой кистью, естественно самодельной, я зачерпываю малиновый краситель и наношу несколько капель на ткань. Не втираю, наоборот – касаюсь кистью легко и только верхнего слоя. Пожалуй, можно добавить еще и густо-синих пятен. Рисунок нанесения – абсолютно произвольный. Во влажную ткань краска впитывается и растекается причудливыми разводами. Все эти операции я повторяю еще на двух банках поменьше. А вот цвета беру те же самые. Остальные мне понадобятся позднее.
А сейчас – к камину.
В котле, где я заранее установила решетку, уже закипела вода. Налила я ее немного, так, чтобы решетки она не касалась. Этакая огромная пароварка получилась.
Сам котел плотно закреплен на железном крюке. Аккуратно установив три банки, я закрыла все это крышкой и поворошила угли под котлом. Пусть обработаются паром. И переходы рисунка не будут резкими, и гофре закрепится.
Рассуждала я просто. В этом мире верхнюю одежду не стирают вообще. Впрочем, в средневековье и в нашем не стирали. Так что совершенно не важно, что такая окраска не будет прочной. Никому в голову не придет это мочить. Я собиралась ввести в моду воротники-шибори. Это не так сложно технически, но безумно красиво. А главное, никто ничего похожего не делал.
Здесь в моде строгая симметрия. Я ни разу не видела ни на ком ничего асимметричного. Единственное исключение – парадные мужские плащи. Вот они да, красиво драпировались и крепились фибулами на плече. Но это, скорее, церемониальное одеяние.
А сама техника шибори не даст возможности в точности повторить ни один развод. Даже тому же мастеру. Всегда будут отличия. А все новое всегда любопытно. А красивое новое еще и притягательно.
Первый воротник я делала весь следующий день. А потом еще целый день. Разобрала на части свое ожерелье с сапфирами, мелкую, но длинную жемчужную нить, пустила в дело стеклянные бусинки из шкатулки матери Катрин, добавила сутаж и прочее. У меня не было бисера. Совсем. Возможно, где-то и делали, но мне ни разу не попался.
Вместо бисера я использовала технику вышивки, которую называют французский узелок. Она дает вместо обычного стежка маленький плотный шарик. Если шить шелковыми нитками, от бисера в двух шагах не отличишь.
А очаровательные золотые звездочки-пайетки мне привезли от ювелира. Заказала я с запасом на несколько изделий. Вся прелесть воротника в том, что именно камней и жемчуга с золотом ушло не так и много. Но складочки ленты-шибори столь выразительно подчеркивали бусины и сапфиры, что он весь казался драгоценным ожерельем.
Вся эта красота собиралась на основе тонкого войлока. Подкладку для воротничка я выбрала из шелка благородного серого оттенка, который привезла в приданом. И Фица, и обе фрейлины смотрели очень внимательно.
Я при работе ничего не скрывала и узелок их научила делать. И как развернуть гофрированную ленту, чтобы показать красоту цвета и фактуры. Пусть смотрят и учатся. Я сделаю еще две-три работы и займусь другим. А они будут учиться сами, брать учениц и управлять производством. Мне нужен масштаб, поток воротничков, а не штучные экземпляры.
А еще меня очень выручил сутажный шнур, купленный в столице. Я даже пожалела, что пожадничала и взяла мало. Надо будет поискать в Грижске. А еще поискать в Грижске стекольщиков. У нас цветное стекло не делали. Даже мои банки, хоть мне это было и неважно, были несколько кособокими. Надеюсь, маленькие флаконы будут ровнее. Их еще продавать.
А в это время в мастерской сохли новые кусочки ткани, в желто-розово-малиновой гамме. Выходить на рынок с одним воротником не стоит.
* * *
Три воротника я сделала. Теперь очередь за дамами. Шелк у меня в пароварке обрабатывался почти постоянно – я делала запас. Все же это ручная работа и делается все слишком медленно. Зато я смотрела на готовые воротники и понимала: десять салемов, не меньше. Скорее, больше.
