Хранители рубежей - Марго Генер
– А Соловей всегда так в уши заливает?
Миха зычно усмехнулся.
– Что, впечатлило?
– Не то слово, – призналась я. – Он же откровенно льстил. Как она не догадалась-то?
– А с чего ты думаешь, что не догадалась? – проговорил медведь. – Догадалась. Оттого ещё больше порадовалась. Оно ведь как?
– Как?
– Доброе слово и кошке приятно.
Насколько это слово должно быть правдивым я не знала, но судя по тому, что Соловью старушенция скидку сделала, а нам нет – эффект от речей Сола есть.
Когда вышли из магазинчика я все ещё была под впечатлением. Миха заметил мою озадаченность и по-дружески шлепнул по плечу своей пудовой лапой. Меня качнуло, а оборотень сказал:
– Да не мучай себя мыслями. Соловей он же соловей, – заливается такими трелями, что заслушаешься. Знаешь, сколько девок он перетаскал? Даже я за ним не поспею. А я прыткий.
От этого заявления я смутилась ещё больше и отвернулась от медведя потому что чувствую – щеки мои опять горят.
– Я совершенно не собиралась вникать в частную жизнь Соловья, тебя или Алекса, – пробурчала я.
– Ну да, ну да, – слишком уж охотно согласился Миха.
– Да я серьёзно!
– Верю-верю…
– Да ну тебя!
Сама не поняла почему подтрунивание медведя меня так разгорячило. Я развернулась и решительно направилась куда глаза глядят. А глядят они куда-то в толпу, где я и благополучно скрылась. И только когда отошла достаточно далеко, поняла опрометчивость своего поступка. Миха же говорил никуда от него не отходить!
Сердце недобро ухнуло, я оглянулась, рванулась обратно, но там сутолока, горлопанят продавцы, суют мне под нос рыбу, сухие паучьи лапки и какие-то коренья.
– Ай, покупай!
– Бери! Не стесняйся!
– У меня лучшее!
Легкая паника холодком прокатилась по внутренностям, я крикнула:
– Миха! Ты где?
Неужели он меня не слышит? Почему вообще позволил вот так по-глупому уйти? Или он знал, что делает? А если так, значит просто хочет меня проучить и сейчас наверняка стоит за каким-нибудь углом и тихонько наблюдает. Ещё смеется небось.
– Ах так, – сказала я. – Ну ладно.
Выдохнув, я немного успокоилась. Если я даже сейчас под неусыпным надзором медведя, значит мне ничего не угрожает и я могу спокойно идти дальше. А дальше я пойду к вон тому обувному прилавку, очень уж там красивые восточные тапочки с завернутыми вверх носами.
Вскинув подбородок повыше, я отправилась к этому прилавку.
Продавец с длинной острой бородой и в тюрбане улыбался мне, сверкая всеми зубами, приговаривал и хвалил мою хорошую фигуру, красивые глаза, густые волосы и изящные стопы, на которых все тапки в его лавке будут смотреться идеально.
– Ай, красавица, возьми зеленые скороходы, – пел он, – новая модель, бегать будешь быстрее ветра.
Я неловко заулыбалась. Может мне и хотелось бегать быстрее ветра, но Миха точно не станет покупать мне тапки-скороходы только потому, что они подходят моему цвету глаз. Хотя тапки красивые.
Поставив их обратно на прилавок, я со вздохом сказала:
– К сожалению, я не могу их взять.
– Ай, как жалко. Такие красивые скороходы для такой красивой девушки.
– Ну да… – вяло улыбнулась я и подумала, что этот торгаш применяет на мне ровно то же, что и Соловей на старушенции. И ведь мне нравится. – Но я не могу. Начальство не позволяет.
– Ай, какое строгое начальство!
– Да уж, не поспоришь, – согласилась я и, поставив тапки обратно на прилавок, развернулась.
Не знаю, какое чувство в этот момент накрыло меня сильнее – изумление, страх или злость, потому что прямо перед моим лицом вдруг оказался тот самый клыкастый Фабиан, который упёр мою сумку и которого видела в трансе.
– Ты! – только и смогла выдохнуть я.
Клыкастый секунду смотрел на меня, сухой, стройный, даже худощавый, его можно было бы назвать привлекательным, если бы не чрезмерная худоба. Его красные глаза впились в мои, показалось, что он пытается меня загипнотизировать, пролезть в голову, я физически ощутила, как он стучится в мои мысли. Но у него ничего не получилось, словно мое сознание в какой-то броне, для него совершенно недоступной. И через мгновение он развернулся и кинулся бежать.
Я не растерялась и бросилась следом.
Мелькнула мысль – я снова гонюсь за этим клыкастым в цветных шароварах! А бегать он умеет, это я по прошлому разу помню. Тем не менее, я бежала во весь опор, расталкивая на бегу толпу.
Никогда бы не подумала, что прорываться через толчею так трудно. Чего не скажешь по клыкастому Фабиану. Он даже не бежит, а порхает, будто в его теле вообще нет веса. Акробат он что ли? Хотя нет, Алекс говорил, что он носферату. Наверное у них какие-то встроенные умения по бегу и даже отдышки нет. Чего не скажешь обо мне – легкие горят, пульс заходится, в висках пульсирует. Видимо из-за того, что нахожусь на большой глубине под землей. Раньше-то у меня такой отдышки не было.
– Стой! – выкрикнула я в отчаянии.
Фабиан конечно же не среагировал, зато повернул в сторону пирса с прилавками, а я с разбега налетела на ящики с курицами. Те закудахтали, а их хозяин гневно заорал на меня:
– Куда ломишься! Не видишь что ли?!
– Извините, – бросила я искренне и, выбравшись из ящиков, погналась за клыкастым.
По пирсу бежать оказалось ещё сложнее – здесь прилавки стоят так плотно, что протиснуться между ними может только один человек. Торгаши стали на меня орать, требовать, чтобы убралась с их рабочих площадок. Но как же мне убраться? Надо ведь догнать этого гада!
Гад при этом вдруг очень высоко подпрыгнул, оказавшись над толпой и побежал по крышам шатров, как настоящий ниндзя. Мне ничего умнее в голову не пришло, как заорать:
– Ловите вора!
Как и в прошлый раз, это не возымело успеха, но народ загалдел, стал потрясать руками.
– Ёжкин дрын… – выругалась я, понимая, что догнать мне этого спринтера не удастся.
Снова.
Слева раздался голос Соловья. Никогда ещё и ничей голос не казался мне таким сладким, как его и сейчас.
– Воронцова, ты чего на пирсе делаешь? Ты же с Михой должна быть.
Я оглянулась и вместо ответа ткнула в сторону и крикнула ему:
– Клыкастый! Который у меня сумку упер! Там! Он убегает!
Соловью хватило секунды, чтобы сориентироваться, он бросил сумку, которую выбирал и ринулся в погоню.
– АКОПОС! Всем
