Пока я здесь - Лариса Андреевна Романовская
Иду в туалет, стою там, не включая света, давлю на кнопку смыва… От соседей запах освежителя и табачный дым, от него всё зудит, все мысли в голове… тоже зудят, чешутся. Мне странновато. Не страшно, даже чуть интересно. Будет о чём вспомнить. Будет что Экрану показать!
Я хочу найти Диму Щедровицкого! И мне важно, чтобы что-то происходило. Это будет такая история. Как раньше, в театралке, мне было важно, какими жестами и какой мимикой можно реагировать на слова партнёра по сцене. Тогда я всю реальность рассматривала как источник для образов. А сейчас – как источник энергии. Именно поэтому я пробую найти Диму.
Попытка раз? Два? Закрыть глаза и слушать шум воды. И запах соседского освежителя. На двери туалета висит карман для разной фигни. В нём – коробок спичек. Я недавно прочитала, что запахи можно удалять ещё и вот так. Без резкой освежающей вони.
Рыжее пламя спички, запах горелого дерева… Рыжие пятна на кафеле – отблесками. Как свет на белых стенах книгоубежища. Там во дворе горел фонарь, свет лежал неровно. Сейчас тоже неровно, вперемешку с тенями. Неровный свет. Пальцам горячо. Эту спичку кинуть в унитаз, чиркнуть следующей. Смотреть в огонь, будто сквозь него… До пятен перед глазами.
Успеваю прислониться, бросить в унитаз вторую спичку. Закрываю глаза. Темнота и пятна. Очертания. Фигуры.
Темнота! Фигура мальчика с котёнком, скульптура из книгоубежища. Но они совсем не похожи, этот скульптурный книжный ребёнок и почти взрослый настоящий живой Дима. У них только вот котята одинаковые. Котята!
Картинка мигает и гаснет, как огонь спички. Жгу ещё, смотрю, думаю… Пытаюсь что-то поймать… Они зачем-то стучат ко мне сюда.
– Да не мешайте вы, ну пожалуйста!
Я не могу понять, там что-то ещё мелькнуло… Картинка странная. Зелёная стена, над ней колючая проволока, на проволоке – пластиковая еловая ветка, а на ветке красный новогодний шарик. Знакомое! Только обычно я вижу эту стену и проволоку под другим углом, с другого ракурса. Снаружи этого зелёного забора…
Это стена гаражей в соседнем дворе. Я мимо этой стены хожу с Мелочью почти каждый день. Поэтому почти не считываю этот пейзаж. Колючая проволока и новогодний шарик. Экшн-инсталляция. Первые пару раз дико, потом – часть реала. Сейчас эта картинка проступает перед глазами. Только с другой высоты. По ту сторону забора.
– Он может быть в гаражах?
– А что там? Что он там забыл?
– Ну не знаю, кошка ощенилась… Или собака… Окотилась.
– Вика, ну что за шуточки, ну Вика!
– Может, наверное, не знаю… Солнышко, спасибо.
У сторожа на стоянке точно есть собака, огромная, белая, неуклюжая, как табуретка… Звать Нюша. Боевой почти пекинес Мелочь на Нюшу решительно нападает, а она его игнорирует. Поэтому мы и обходим гаражи с другой стороны.
– Надо смотреть там, где ёлочный шарик. Знаете, где это?
Я надеюсь, что они не потащат меня с собой. Тётя Ира говорит, что побежит туда первая, сразу к сторожу. Мама говорит, что мы оденемся и тоже придём. И тут доходит, что я в пижаме вообще-то!
– Если его там нет, вы сразу же позвоните в «Лизу Алерт». При мне!
Они меня слушаются! Две взрослые тётки! С ума сойти. Потому что я спокойная, а они нет? Потому что я чего-то там знаю и предвижу? Я даже не могу сказать «ну не бред ли?». Они мне верят. И тётя Ира спрашивает, не знаю ли я, как там Дима? Насколько он… в порядке? Мне очень хочется наврать, что всё хорошо, что Дима живой. Но я этого не знаю. Не вижу. Я даже не уверена, что искать надо в гаражах!
Тётя Ира выбегает – она, оказывается, всё это время не снимала куртку. И сапоги тоже. В прихожей бурые пятна, тающий снег вперемешку с реагентом, сейчас Мелочь по всей квартире развезёт. Нам надо одеться, тепло, на улицу, а я никак не соображу, что нужно надеть. Как маленькая. Стою, жду, пока мама мне покажет на сапоги, на шапку… Туплю, как… наверное, как этот самый особенный Дима.
Я никогда так не тупила, ни после ОГЭ, ни вообще. Причём самое дурацкое – у меня не хватает слов. Не помню элементарное. Про ключи, про перчатки… Хочется чихнуть – и не могу понять, что нужно делать. Попросить… у мамы… Я так и говорю:
– Я чихать хочу. Не читать! Чихать!
Она даёт мне пачку бумажных платочков. Как мама и тётя Ира могут меня слушаться, если я такая тупая? Мама ждёт, пока я чихну. Мама отгоняет Мелочь от порога, мама заводит меня в лифт. Как же я боюсь, что буду такая тупая всегда!
Я начинаю плакать ещё в лифте. От бессилия. От тоски по собственным мозгам.
Мама пугается. Я не могу ей нормально ничего объяснить, это тоже бесит. Хочу в Захолустье! Не хочу в Захолустье!
Стою у почтовых ящиков и бормочу, так, чтобы было непонятно. Хлопает подъездная дверь, за ней темнота, сырость, холод, поздняя осень.
– Что у нас опять?
Это папа! Шёл с работы, как нормальный человек! Ещё до лифта не дошёл, а тут мы с мамой уже в соплях стоим. Меня саму бесит, что я как дохлая, честно! Хоть бы вообще в этот мир никогда не возвращаться.
Но папа говорит:
– Ну пошли проверим! Чего бояться? Вика! Чем дольше стоишь, тем больше себя накручиваешь! Хватит переживать. Вдруг там реально человеку помощь нужна?
Это помогает. Я только на секунду задержалась, чтобы запомнить, как я это всё сейчас чувствую, чтобы потом на Экран… А потом уже папа шёл вперёд, а мы за папой… И тётя Ира уже звонила маме, и мама повторяла её радость:
– Нашелся Дима! Живой! Там, в гаражах! Как Вика предсказала!
И папа сразу рассердился.
– Чего она предсказала? Казённый дом и дальнюю дорогу?
– И вправду в гаражах. Там кошка под машину забилась, он ждал, когда вылезет, чтобы покормить. Там и стоял, под шариком, как ты предсказала!
Папа шлёпает себя ладонью по лбу.
– Цирк уехал, клоуны остались! – а потом поворачивается ко мне: – Что бы ни случилось, никогда не бери за такое деньги, поняла?
Мне это даже в голову не приходило. Даже в мою тупую. Ну родители… Ну вообще!
– Да поняла, конечно.
– Спроси у Иры, они сами дойдут или помочь надо? – уточняет папа у мамы.
У папы всё ещё сердитый голос. Он не любит, когда я ловлю свои предсказания. Но я же не виновата, что у меня так случилось? Я даже не знаю, это дар или проклятье? Но раз было видение, значит,
