Апелляция кибер-аутсайдера - 5 - Семён Афанасьев
"Ничего себе, у вас бардачело". — Нарочитое спокойствие подруги говорило о том, что она тоже всё прочла.
И теперь сама провалилась в размышления.
"Нет. Я просто старшего внутри группы по ходу событий поменяла, но сделала это незаметно — остальные не поняли".
"Ты монстр ".
"Нет. Просто страшно. Сейчас лихорадочно думаю, что с этой новостью о вирусе делать".
"Поэтому тормознула весь канал? И как будто всё ещё в процессе?".
"Да. Это по факту война с омп. Оно уже у нас на территории".
"???".
"Старая аббревиатура. Оружие мас.пораж.".
"Рука-лицо ♀️. Слушай, теперь мне стрёмно ".
"Это хорошо. Понервничай теперь и ты. Я уже 3 минуты жопой трусы пережёвываю".
"М-да уж. Я думала, в клинике Хамасаки мы уже всё увидели".
"Я тоже так думала. До этой минуты. Если всё правда, эта фигня ещё более "летучая"".
"Миру права: надо сдаваться маме. Мамам. И мне своим — тоже".
"Погоди. Есть какой-то подвох, дай подумать ещё чуток. Я боюсь, скажем взрослым — они как носороги в посудной лавке начнут... А мы тем временем один активатор из двух изъяли".
"Бля, доведёт тебя тебя твой авантюризм до известного места".
"Нет. Подумай сама: угроза деанонимизирована, при этом второй из двух ключей уже у условного противника. Что ты будешь делать на месте их руководства в Сегментах?", — Мартинес спокойно ждала, пока подруга соображает.
Стоявшие рядом товарищи не предполагали, что сообщенная им сейчас информация устарела буквально на несколько минут.
"Судя по разговору Рыжего с послом, там бардак ещё тот: слишком много центров принятия решений, а механизмов модерации мало. Будут долго ругаться между собой, если коротко. Каждый будет бояться за себя".
"Вирус у нас, вернее, доказательства", — напомнила она. — "Формально их не поймут даже свои. Каждая лишняя минута — угроза их разоблачения растёт по экспоненте".
"Рубить концы", — Эрнандес наконец призналась самой себе в том, что старательно от себя гнала вот уже почти пару минут. — "Они начнут, не оглядываясь, рубить концы".
"Именно. И инструментов на этот случай нет ни у кого — ни у вас, ни у нас, ни у правительства, ни у Хамасаки. Просто потому, что никто с таким раньше не сталкивался".
"Беспредел".
"Вот пусть лучше во время этого беспредела у Рыжего будет звонкая осевая мысль: он должен думать обо мне, потому что я маленькая и несамостоятельная ☝".
"Тогда уже и Миру тоже. Кстати, хренасе ты интриганка".
"Да, Миру тоже. Не я такая — жизнь такая".
"А чего ты сейчас ждёшь? Ну сказала бы уже хоть часть, что ли?".
"Хочу дождаться, пока догонят и разговорят третьего: он по метро несётся быстрее, чем наши сверху".
"Потерять не боишься?".
"Нет. Там один из наших вплотную идёт, маяк на него подвесил. Просто один в метрополитене не возьмёт. А если и возьмёт — как он это всем объяснять будет? Ни разу не полицейский, если что".
"Я полицию неофициально не смогу напрячь по этому поводу. Если хочешь — могу сделать официально".
"Я и не прошу. Нет, пока никакой полиции".
Виктор и Миру пока искренне считали, что тройку оставшихся операторов ещё преследуют.
На самом деле, один уже много чего наговорил, а второй в середине разговора был застрелен, поскольку стал дёргаться крайне невовремя (решил, что сможет повторить подвиги какого-нибудь супергероя из боевика).
Мартинес отлично понимала: сытая и спокойная федерация, особенно эта её часть, против нейропродуктов, уже запущенных в сеть (но пока не активированных), не могла ничего.
Н И Ч Е Г О.
Был у этого государства разнообразный опыт, позволявший уверенно прогнозировать: титульные первым делом обрежут сообщение с метрополией, чтобы обеспечить карантин. А потом несколько дней (в лучшем случае) на всех этажах власти будет царить хаос: поиски виноватых в первое время парализуют даже самые трезвые головы.
Лично её семья, в отличие от, аналогичный опыт имела. Этот опыт говорил: чем длиннее сейчас будет пауза, тем (парадокс), больше шансов на меньшие последствия.
Или даже, глядишь, пронесёт: не каждой атомной бомбой размахивают, чтоб взорвать.
"Разве что через Виктора этому Коули сказать", — Эрнандес написала то, что она и сама обдумывала.
"Тот на правила не смотрит, чёрный за эффективность", — согласилась Мартинес. — "Но вначале догоним и выпотрошим четвёртого. Или хотя бы уберём, если тихо взять на выходе из метро не получится. Коули конечно сольём всё — должен же кто-то и об антидотах печься".
"А-а-а, если ты сейчас не скажешь нашим, то и федералы в лице Коули никого теребить не будут? Тебя под расширение опросит, потом меня — и конец цепочки?".
"Ну. Дошло наконец".
* * *
За несколько минут до этого
— Тормозите. — Мартинес останавливает нашу процессию в третий раз за последние семь минут.
После возвращения с суда над Геной мы никак не дойдём до школы. Кажется, сюда быстрее ехали по пробкам треть города в будний день, чем от парковки по аллее идём до учебного корпуса сотню метров.
То мне позвонят, то Эрнандес с почти интимными вопросами на тему системы ценностей (которые действительно лучше обсуждать наедине).
— Что там? — Ана, такое впечатление, временами ощущает лучшую подругу как продолжение собственной руки.
За долю секунды в глазах баскетболистки загораются азарт, ожидание и предвкушение.
— Рыжий, не ругайся и не дерись. — Эскобар-младшая с виноватым видом распутывает наши руки и опускает взгляд.
Становится неожиданно тревожно.
— Я же никогда не поднимал руку на слабый пол первым, особенно на вас. Даже когда мы не дружили.
— Да то понятно, — она чешет затылок, глядя вниз. — В общем, первого оператора дронов наши поймали. Вот он.
Перед ней загорается голографический экран, на котором знакомый мне по первому суду парень-сапёр машет всем нам рукой (это он тогда сказал что судье, что у него два университетских диплома и что в местной полиции для него не нашлось работы даже обычным патрульным).
Вижу я уже лучше, чем раньше, но всё равно сориентироваться получается не сразу: даже наклонившись, только секунды через две замечаю неподвижно лежащее в углу у стены тело.
Сержант эскадрона всё это время что-то уверенно докладывает моей однокласснице, демонстрируя бурные эмоции лишь сверкающими глазами.
Ух ты, прямо как настоящая армия. Прикольно.
— Ух ты. — Так и говорю вслух.
И ведь понятия не имею, что с этим делать в том случае, если что-то решать
