Сказки из Тени, или Записки Пустоты - Кирилл Борисович Килунин
Волк ненадолго задумывается.
– Думаю, лет триста, или семь часов тридцать четыре минуты по хроноисчислению этого пропащего Мира.
– Как это может быть… Я твоя Тень, – спрашиваю я. Ты лжешь!
– Я никогда не лгу, разве Ты не знал, – улыбается Волк. Черный Волк лучше убьет, чем сможет кому-то солгать…, – рычит Он.
И я верю, но не значит, что это… хочу принимать. Я вообще не хочу принимать этого Сна.
– Это не твой Сон, – читает мои мысли Волк.
– Ты не умеешь лгать, – усмехаюсь я. – Но можешь просто кое о чем промолчать, Так?
Черный волк хмурит надбровные дуги, поросшие густою щетиной, и что-то угрюмо рычит себе под нос.
– Я угадал… Это Твой сон, Волк.
– Да, – соглашается Он. Ты оказалась умнее, чем я думал, моя Тень. Теперь, Я готов поменяться местами…
– Как это, – спрашиваю я.
– Теперь я буду твоей Тенью, – усмехается в клыкастом оскале Волк, резко поднимаясь с кухонного табурета.
– Но я этого не хочу, – кричу я, делая шаг назад, там, где за коридором полным тьмы, и шорохами за множеством дверей, таится моя собственная свобода, и Выход, выход отсюда….
– Попробуй, – рычит Черный волк, протягивая ко мне свою лапу, при свете свечи и полной луны заглядывающей в кухонное окно поблескивают его острейшие когти.
– Со мною уже было… это!!! – и я протягиваю к нему свою руку, с раскрытой ладонью, из которой на загаженный отбросами пол падает всего лишь иллюзорная роза…
– УуУуУ, – визжит Волк, не в силах переступить разделяющую теперь нас преграду. А роза постепенно, распускаясь, в шорохе собственных лепестков, превращается в алую гвоздику, и Волк теперь совершенно не может двинуться с места, замерев, подобно бездвижной статуе.
– Прощай, Тень, – говорю я, оборачиваясь к нему спиною. – Как ни – будь обойдусь. Теперь, Ты, мне совсем не нужна.
Тук-тук-тук, – стук моих ботинок по коридору «без света», я не верю ни в «шорохи», ни в «двери», ни в таинственные голоса, зовущие куда-то, и мне не нужна… такая Тень, и я никогда не вспомню Ту Песню…, как не напрягаю всю свою волю… и память.
В ответ мне лишь Тишина….
Когда я выхожу из подъезда этого странного дома, совсем рядом загорается фонарь, а рядом с ним стоит человек, в серой шинели пахнущей мокрой псиной, с серым пустым лицом, молодой лейтенант милиции, старый знакомый, Охотник… В правой его ладони зажат пистолет неизвестной мне иностранной марки, в левую, пустую его ладонь, я вместо рукопожатия, кладу свой серебренный клинок.
– Надеюсь, твое оружие заряжено серебром, – приветствую я Охотника… на Волков. Он лишь кивает в ответ, но, уже собравшись подняться туда, откуда пришел я, спрашивает, свистящим приглушенным шепотом:
– Волк там?
Не в силах ответить, я тоже лишь киваю, но ничего более не спросив, все-таки ухожу, не оборачиваясь…
*
…а, проснувшись рано утром, забываю обо всем, даже о том, что когда-то у меня была Тень, или когда-то я сам был чей-то Тенью. Просто заглотив свой необходимый пищевой рацион из двух вареных яиц и куска «Чесночной» колбасы, спешу на работу…, я все еще не понимаю, как это лучше назвать…
8 (ОХОТНИК)
Его звали Сергеем, но для знакомых и редких друзей он по жизни оставался Серым. Эта была его суть и облик… невыразительное лицо, серая внешность, он никогда не обманывал себя относительно своих собственных серых мыслей, желаний и устремлений. Но, все вышесказанное вовсе не значит, что он не желал когда – ни – будь обрести яркие краски. Для этого он пошел служить в армию, где его серость сыграла с ним отличную шутку, потому как его ни кто не замечал, и не кому было ему завидовать. Он единственный, кто не стал жертвой дедовшины в их не слишком благополучном полку. Тогда, в его голову впервые вкралась мысль, о том, что «серость – это хорошо», но он выгнал эту гнусную тварь прочь, более не желая так думать. Однако опять же благодаря собственной серости он легко, без каких либо проверок и экзаменов был принят на службу в милицию, получил через год службы, лейтенантские погоны, и кличку Охотник, за то, как постоянно трепался, о том, что когда – ни – будь, поймает своего, совершенно настоящего, маньяка.
А ему было совсем не смешно, он специально возвращался со службы попозже, самыми темными и злополучными подворотнями, сыскавшими себе, самую, что ни на есть мерзкую славу «Дна жизни».
Зачем?
Он ждал Зверя.
*
И Зверь пришел…
Охотник возликовал. Конечно, ему было жаль, и даже очень жаль, тех, кого Зверь успел погубить. «Но зато» – думал он про себя, – «теперь у меня появился шанс, вырваться навсегда из серой мглы, обретя в этом мире, ярчайший статус Убийцы Зверя».
Зверь пришел в середине зимы, однако на этом, кажется усыпавшем все, что возможно, снегу, Он не оставлял никаких следов. Только растерзанные тела своих жертв и кровь…, кровь…, кровь…
Но Охотник не впадал в уныние, искал, вынюхивал, пробовал, ту самую кровь на вкус…, думал о крови, думал о Звере.
И не находил.
Но вот однажды Серому – Охотнику показалось, что он наконец-то вышел на след Зверя. Это случилось три жертвы спустя…, когда Зверя в этом городе искал уже каждый, кто носит серые погоны Стражей закона, теперь в Зверя верили, теперь над Охотником уже никто не смеялся. Да ведь было не до смеху…
*
Жертвами Зверя становились в основном молоденькие девицы поздно возвращающиеся домой, в глупом гордом одиночестве… и поразмыслив, Охотник уговорил одну свою знакомую, (после этого случая ставшую его законной женою), побродить в том районе, где совершались страшные убийства, в один из поздних вечеров, конечно же, под его личным присмотром.
Тогда у них почти ничего не вышло, но именно – почти… Зверь не попал в расставленные силки, но всего лишь потому, что, был занят своим грязным делом, совсем неподалеку, настолько близко, что Охотник смог услышать крики очередной жертвы Зверя, и подоспеть к уже остывающему телу. Конечно же, Зверь ушел, но оставил след. Эта был остроносый замшевый сапожек с ноги женщины убитой Зверем, случайно найденный Охотником в паре кварталов от места убийства, в подъезде одного из домов на «Тихой» улице.
Случайность?
«Конечно же, нет», – подумал Охотник, – «след…».
*
Он сидел в засаде рядом с этим самым подъездом, где обнаружил след (тот замшевый сапожек…) около месяца, и побывал в гостях во всех квартирах, отследив всех проживающих здесь жильцов, но все совершенно тщетно. Зверь ни как не желал проявить себя.
Охотник не сдавался, сутью Охотника – стало ждать свою дичь в засаде, так Зверь сам превращался в жертву чужой охоты. И это был большой шанс… закончить начатое Охотником дело победой.
*
Иногда Охотнику от долгого сидения с взглядом, устремленным в одну точку, начинали казаться всяческие невероятные вещи.
