Холодное сердце - Вера Добрая
– Заткнись! Иначе я вырву твой поганый язык нахер! – рыкнул и подскочил на ноги, стараясь не думать о том, что эта мерзкая ведьма права.
– Да мне плевать на твои угрозы. Я с твоей помощью хотела разобраться с Амалией, но ты вряд ли способен на подобное, да и не к чему это уже теперь, – продолжала веселиться, а мне вот стало совсем не до смеха.
Быстро обогнул стол, используя вампирскую супер скорость, схватил болтливую суку за горло и без особых усилий отшвырнул ее вонючее тело в сторону. Бросился следом и, снова сдавив шею пальцами, прижал Самину к стене, чтобы взглянуть напоследок этой ведьме в глаза. Хотел запомнить ее щенячий взгляд, которым она станет молить о пощаде.
– Что значит «теперь не к чему»? Что ты видела? Отвечай! – крикнул и слегка ослабил хватку, давая ведьме возможность ответить.
– Я хотела убрать Амалию с дороги и вернуть себе власть над Ковеном, но теперь это всё не важно, – просипела в ответ и снова блять заулыбалась, как сумасшедшая. – Амалии больше нет!
– Что ты несёшь?! Как это больше нет? – от такой новости у меня самого голос зазвучал сипло, но я прогнал плохие мысли прочь, потому что верить на слово этой гадине не стоило.
– Малышку Амалию поглотила тьма, и тебе известно, что после подобного обратной дороги нет, только в ад! – ответила глухо, а я отшатнулся от женщины, вмиг протрезвев. – Ну что, Марк? Отправишься ради своей любимой в ад? Туда, куда даже Владыке Ценарду дорога закрыта?
– Ты просто поехавшая умом ведьма. Я не верю ни единому твоему слову, – прошептал и выпустил клыки, чтобы избавить мир от подобной твари.
– Древнее зло снова проснулось и нашло себе новый сосуд, – закатила глаза Самина, и ее загробный голос разнесся эхом по пространству. – Карающий огонь поглотит неверных, а мир людской потонет в их же крови. Каждый получит по заслугам и опустится на колени перед Великой богиней, ибо лишь она достойна править мирами, вершить судьбы, забирать или даровать жизни…
– Это мы ещё посмотрим… – сплюнул в сторону кусок плоти, который вырвал зубами у Самины, и та замертво повалилась на пол, наконец, прекратив нести всякую чушь касаемо возрождения какой-то там злобной бабы, жаждущей утопить мир в крови.
Верить словам завистливой ведьмы не хотелось, но после нашей последней встречи Амалия и впрямь могла поддаться темной силе, пытаясь найти в ней спасение от боли, которую я ей причинил. Нужно как можно скорее всё проверить и в случае опасности попытаться достучаться до светлой стороны Амалии, пока девушка не натворила дел, после которых ей уже никто не поможет. Не важно, какого вида монстр сидит внутри. Если его выпустить и дать почувствовать запах крови, позволить ощутить хоть каплю власти, то заставить потом его убраться практически невозможно. Оборотням в этом плане повезло больше, чем остальным Сверхам, потому что со своим зверем они едины разумом, и в человеческом обличие могут контролировать свои эмоции, а вот вампы слегка непредсказуемы в этом плане. Запах крови сводит нас с ума, и если вампир голоден, то очень опасен тем, что практически лишен способности остановиться вовремя. А ведьмы… думаю тут и объяснять не нужно, что даже одна представительница этого вида, поддавшись темной силе, может уничтожить целый мир за считанные дни. Очень сложно утихомирить ту, которая способна сдирать кожу одним взглядом или заставлять корчиться от боли десятки Сверхов одновременно. Сейчас всё это кажется чем-то нереальным, потому что ведьмы, способные вместить в себя столько силы, давно вымерли, но Амалия… Она ведь не просто потомок Авениры, в ней течёт кровь огненного демона, что делает ее организм в десятки раз сильнее обычных сестер Ковена, а значит, девушка является идеальным сосудом для возрождения древнего зла, имя которого, насколько мне не изменяет память, Геката.
Глава 41. Марк
К огромному моему сожалению, союзников по спасению Амалии мне пришлось искать за пределами своего клана, потому что вряд ли бы вампиры пришли в восторг от того, что я собираюсь рисковать не только своей репутацией, но и жизнью ради ведьмы.
Лучше всего конечно было бы связаться с Дартканом, потому что у этого демона куда больше возможностей, чем у Михаила, но чувство гордости и незабытой ненависти не позволило мне обратиться за помощью к отцу Амалии. В конце концов, он тоже приложил к случившемуся свою когтистую лапу, поэтому пусть теперь сам думает, как выкручиваться.
В здании департамента я не был ни разу, поэтому, стоя на парковке этой организации, испытывал противоречивые чувства. С одной стороны волноваться совершенно не о чем, потому что людей, а значит, соблазна тут нет, но среди служителей совету очень много тех, кто хочет, чтоб я остался в подземелье департамента навсегда.
Вышел из машины и быстрым шагом направился к входу, чтобы как можно скорее узнать о том, что творится сейчас на территории ведьм. Я естественно первым делом поехал в Ковен, но, сколько не пытался достучаться, магический купол никто не открыл и ко мне навстречу никто не вышел, будто за завесой туманного заклинания все вымерли.
Следуя по коридору за шкафоподобным демоном, ощущал себя зверем в цирке. Любопытные Сверхи, не стесняясь, высовывают свои носы из кабинетов, чтобы убедиться в том, что я на самом деле здесь. Многим бы хотелось, чтобы я шел, склонив голову, а на моих запястьях сверкали бы браслеты, но подобной радости им не видать.
Демон открыл дверь кабинета Власова, и я вошёл внутрь, ощущая, как стены ничтожно маленького кабинета начали неприятно давить на меня. И как тут этот медведь размещается? Теснее, чем в гробу, честное слово.
– Я признаться, удивлён и крайне заинтригован твоим визитом, Марк, – устало вздохнул Михаил.
Похоже, у оборотня проблемы, и ему бы не помешало хорошенько отоспаться, а потом снять напряжение в компании какой-нибудь шикарной медведицы, хотя мне уже известно, что начальник департамента яростно желал воссоединиться со своей истинной, которой оказалась обычная девчонка из мира людей, и которую Михаил по неясным мне причинам не хотел признавать.
– Да, мне нравится удивлять, – ответил, устраиваясь в кресле напротив начальника департамента.
– Я буду еще больше удивлён, если ты пришел ко мне, чтобы сознаться во всех своих преступлениях.
– Брось, Власов,
